— Прекрасно, — мягко сказал он. — Главы корпораций никогдане трусят и не боятся трудностей.

— Они блефуют, — пытаясь улыбнуться, заключила Мередит.

— Верно.

Мэтт хотел сказать еще что-то, но тут зажужжало переговорноеустройство. Мередит подняла трубку, послушала и протянула ему:

— Секретарь говорит, что Дэйв Левинсон на первой линии, анекий Стив Сэлинджер — на второй. Но Мэтт не протянул руку.

— Здесь есть динамик? — спросил он. Поняв, что он хочет,чтобы она все знала, Мередит нажала кнопку, и теперь присутствующие моглислышать беседу. Мэтт немедленно подключился ко второй линии.

— Стив, — спросил он, — «Лир» готов к вылету?

— Конечно, Мэтт. Я только что провел испытательный полет, имашина в полном порядке.

— Прекрасно. Жди у телефона. Мэтт переключился на первуюлинию и, не здороваясь, спросил Левинсона:

— Вы видели газеты?

— Видел, и Билл Пирсон тоже. Это кошмар, Мэтт, а станет ещехуже. Что мы должны сделать?

— Немедленно вылетайте в Бельвиль, представьтесь новомуклиенту, внесите за ублюдка залог и выручите его из тюрьмы.

— Что?!

— Вы меня слышали. Выкупите его и убедите передать досье вамкак его адвокатам. А потом сделайте все возможное, чтобы наше заявление оразводе не попало в руки прессы, если, конечно, у этого сукина сына не осталаськопия. Если же нет, постарайтесь убедить его забыть детали.

— Но что это за детали? Какие основания он выдвинул дляразвода?

— Я не совсем ясно мыслил, когда получил копию проклятойбумаги, но, насколько припоминаю, это были уход от жены и психическаяжестокость.

Он посмотрел на Мередит и немного мягче спросил:

— Ты помнишь еще какие-нибудь подробности из тех, что могутполучить нежелательную для нас огласку?

— Чек на десять тысяч долларов, которые отец дал тебе засогласие на развод.

— Какой чек? Я ничего об этом не знаю, и в моих бумагах обэтом нет упоминания.

— В моей копии говорится, что ты признаешь его получение.

Левинсон слышал разговор и с язвительной иронией объявил:

— Просто потрясающе! Наконец-то пресса получит возможностьвывалять вас в грязи! Смакуя, все начнут рассуждать и гадать, что собой представлялаваша жена, если вы, даже не имея тогда ни цента в кармане, не смогли вынести еесо всем ее богатством?!

— Не будьте ослом! — разъяренно перебил Мэтт, пока Левинсонне вздумал сказать еще что-нибудь оскорбительное для Мередит. — Они простоизобразят меня охотником за приданым, бросившим жену. И все эти догадки ипредположения не имеют ни малейшего смысла, если вы успеете добраться доБельвиля раньше и взять Шпигальски под контроль, прежде чем он начнетвыкладывать все, что знает.

— Это может оказаться не так легко. Если верить газетам, емуне терпится распустить хвост в суде. Он, очевидно, настоящий маньяк, которыйжаждет устроить спектакль для прессы и присяжных.

— Переубедите его! — рявкнул Мэтт. — Добейтесь отсрочкислушания дела и увезите из города так, чтобы пресса не смогла напасть на след.Потом я сам позабочусь о подонке.

— Если у него есть досье, их рано или поздно придетсяпредставить судье. Кроме того, необходимо сообщить о случившемся и другимжертвам.

— Об этом можно договориться с адвокатом обвинения, — резкобросил Мэтт. — Позвоните, когда все уладите.

— Хорошо, — ответил Левинсон. Не позаботившись попрощаться,Мэтт положил трубку и снова связался с пилотом.

— Приготовься в течение часа лететь в Бельвиль, штатИллинойс. Возьмешь двух пассажиров. На обратном пути их будет трое. Где-нибудьсядешь, чтобы высадить их. Там, где они скажут.

— Ладно.

Мэтт отошел от телефона, и Мередит уставилась на него,ошеломленная скоростью, с которой он действовал.

— Как, — осведомилась она с приглушенным смешком, — тынамереваешься позаботиться о Шпигальски?

— Предоставь это мне. Ну а теперь звони Паркеру Рейнолдсу.Мы еще не выбрались из паутины.

Мередит послушно набрала номер Паркера. Он немедленно взялтрубку, и по его голосу было слышно, что он считает положение крайне тяжелым.

— Мередит, я все утро пытался дозвониться, но секретарьотказывается соединять с тобой.

— Прости, мне очень жаль, — пробормотала она, слишкомрасстроенная, чтобы вспомнить о включенном динамике. — Гораздо больше, чем ямогу выразить.

— Ты ни в чем не виновата, — вздохнул он. — Теперьнеобходимо решить, что делать. Этот высокомерный сукин сын, за которого тывышла замуж, имел наглость приказать своей секретарше позвонить утром и датьмне инструкции касательно того, как я должен поступить. Своей секретарше! Мойсовет директоров тут же решил, что я должен сделать публичное заявление, вкотором отрицаю, что вообще знал о замужестве Мередит.

— Не смейте! — взорвался Мэтт.

— Кто, черт возьми, сказал это?!

— Я, и я тот самый сукин сын, за которого она вышла замуж, —отрезал Мэтт, суженными глазами разглядывая Лайзу Понтини, сползавшую по стенев приступе неудержимого смеха. — Сделав подобное заявление, вы позволите всемдумать, что бросаете Мередит на съедение волкам.

— Но я не собираюсь делать этого! — рассерженно возразилПаркер. — Мы с Мередит помолвлены.

Нежность и благодарность согрели сердце Мередит. Она думала,что он хочет разорвать помолвку, и вот теперь, когда положение еще ухудшилось,он стоит за нее горой!

Сама не сознавая, что делает, Мередит лучезарно улыбнулась втелефон.

Мэтт заметил эту улыбку и сжал челюсти, но тем не менее неупускал из виду возникшую проблему.

— Сегодня в час дня, — сообщил он Паркеру, — мы втроем дадимсовместную пресс-конференцию. Если все детали развода выплывут на свет Божий,все посчитают Мередит жертвой психической жестокости.

— Я понимаю, — процедил Паркер.

— Чудесно! — саркастически бросил Мэтт. — Значит, сможетевыполнить все, что от вас требуется. Во время нашей пресс-конференции мы должныпоказать солидарность. Нужно действовать, исходя из предположения, чтоподробности развода станут известны и необходимо нейтрализовать их заранее.