босые ноги в люк. – Блин, у нас там, вообще-то, май вроде как. А тут ноябрь какой-то.

– За сидушкой мехвода бушлат от зимнего танкача лежит.

Димка, похожий на нахохлившегося воробья, дёрнулся было, чтобы спрыгнуть вниз, но опустил голову – и всхлипнул тихо:

– Слушай, танк… отвези меня домой, а? Ну я ж всё сделал, как надо! Ты его подстрелил, он исчез…

В баках оставалось литров тридцать солярки… «И что? Обещал – делай! А потом? А потом разберёмся… В конце концов, со мной ничего не будет, а люди от холода ломаются. А я обещал тогда, что верну. А как? Разберёмся! Мы, вон, Белого победили, чуть не померли оба, и ничего – живы!»

Под этот мысленный монолог я снова завёл дизель:

– Ну, поехали! Дим, ты только не реви, слышишь?

– Я и не реву. – Димка так и сидел в люке, зябко обхватив себя за плечи. – Ты хоть знаешь, куда?

– Понятия не имею! Но пока – туда, где мы вывалились.

«А вообще – насколько соляры хватит… Но этого я тебе, Дим, не скажу, не дождёшься».

– А…

– Держись давай, – проворчал я. Димка послушно вцепился в крышку люка. – А то свалишься опять…

Мы катились по улице, а мир вокруг как-то странно плыл. Как будто резкость не наводилась. Скверик с ржавым «ганомагом», раздавленное мной авто… А вот мои следы, где я на брусчатке буксовал. Совсем недавно, а такое ощущение, что пару лет назад.

– Приехали, Дим, – сообщил я. – Вот тут все началось.

– И куда тут? – заозирался Димка, уже трясущийся то ли от нервов, то ли от холода, то ли от всего сразу. Я хотел напомнить про бушлат, но промолчал.

– Не знаю. Но осмотреться надо – провалились мы точно вот тут.

– Ну, я тогда сейчас! – Воодушевлённый Димка отцепил разъём шнура, вскочил на башне и тут же не сдержался: – У-у, холодно, блин!

– Бушлат-то возьми, – не удержался на этот раз я, но уже впустую. И сам удивился, распознав в своём голосе ворчливо-заботливые нотки, какие слышал раньше только в разговорах танкистов об их детях.

Но Димка, казалось, и без шлемофона меня понял:

– Да я быстро, просто слезу и поближе гляну! – Он ловко соскользнул с башни на левое крыло и наклонился, примеряясь, как половчее прыгнуть на землю.

– Осторожней! И под ноги-то смотри…

«Вот уж нянька нашлась… Танк-нянька, единственный и неповторимый. А он меня и не слышит, вообще-то…»

– Я мигом! – повторил Димка, улыбнулся и спрыгнул.

И пропал – просто в воздухе растворился.

Мир моргнул, порвалась какая-то ниточка, и я, кажется, потерял сознание… ну, если танк это может. А когда пришёл в себя – кто ж его знает, через сколько, – дизель исправно молотил на холостых, а в стволе…

В стволе была заряженная Димкой фугаска.

«Вот блин! Все чудесатее и чудесатее…» – эту фразу любил наш зампотех, и она самым точным образом описывала ситуацию. В стволе – заряженный снаряд… который я совсем недавно всадил в Белого! Дизель работает, солярки литров сорок, а ощущение такое, словно во времени скакнул. Как будто Димка всё ещё сидит внутри и вот-вот спросит, что это с ним сейчас было, а я – всажу в Белого снаряд.

Вот только Белого – нет. И Димки – нет! Я ритуально нарезал по улочке пару кругов, но это скорее «для очистки совести». Откуда-то я точно знал, что кроме меня тут больше никого, ни одной живой души… и что Димка попал-таки домой.

«Сделал доброе дело, довёз ребёнка – получи квитанцию… Соляры сколько было и снаряд в подарок… Спасибо тебе, Дим. И удачи».

Волной накатило уже знакомое сонное оцепенение.

«Ага… мне теперь так до следующей встречи с Белым, что ли? Или пока Димка не вернётся? А ведь вернётся… вот точно знаю, только не знаю, когда и как».

Я заехал в какой-то переулок, который мне показался особенно уютным – с тыла и флангов прикрыт, с улицы вот так сразу и не видно, но туда мои 100 мм смотрят… И – заснул.

До Белого.

Или до Димки.

…Впрочем, разбудил меня не Белый и не Димка, а Тот – и на сей раз уже не случайно и не на время. Но это, как говорится, «уже совершенно другая история».

Глава 13. Ответы без вопросов

Янка обернулась, настороженная воцарившейся тишиной.

Ким сидел неподвижно, и его чёрные глаза слепо смотрели перед собой.

– Ким? – Янка коснулась его колена.

– Ким, – послушно повторил он. – Ким… Дмитрий Александрович.

Но раньше, чем Янка сумела осознать, что означают его слова, над казёнником пушки появилась голова Майка. Ожоговая краснота с лица спала, обгоревшая чёлка торчала из-под шлемофона во все стороны, и повязка, обычно под ней стыдливо прячущаяся, вызывающе смотрела золотым глазом.

– История, конечно, интересная, но про то, что этот Димка тебя разбудил, ты выдумал, – сходу заявил Майк в пространство, пытаясь обращаться к Тэшке. – Найдёнов… ну, я догадываюсь, что он за человек был. Но ты сам сказал, что Димка – самый обычный.

– Я танк, а не человек, – отозвался Тэшка. – Танки ничего не забывают. И не врут, – тут он замолчал на секунду, и Янке почудилось смущение. – Ну, обычно. Когда нет важных причин.

А Ким перевёл на Майка слепой взгляд, заставляя парня отпрянуть, и медленно проговорил:

– А если у Димки было нечто… вроде той подвески, что носит Яна?

– Изначальное, что ли? Не, ну оно-то могло, конечно, но…

– Я не знаю, что. Золотистая искорка. Димка по пути к танку наступил на неё босой ногой, поднял и, положив в спичечный коробок, спрятал в карман шортов. И она мерцала точь-в-точь как у Яны.

– Откуда ты знаешь? – Майк недоверчиво нахмурил обгоревшие брови.

– Я вспомнил.

Вот так вот просто. Всего лишь два слова: «Я вспомнил». А перед этим ещё: «Ким Дмитрий Александрович».

Разговор прервал проснувшийся Тот. Завозился на своём месте, а потом откинул спинку сиденья и выглянул перед Янкой:

– Я что-то пропустил?

Пока Янка подыскивала слова, Тэшка лаконично лязгнул:

– Всё.

– Ну, помимо твоей истории, Тэш.

Янка обернулась к Киму, надеясь, что он сам всё объяснит, но Ким молчал. Смотрел как всегда бесстрастно, и в чёрных глазах мелькали золотые искры, тусклое солнце и белый туман.

Янка набралась духу и скороговоркой выпалила:

– Ким – это фамилия, а Кима на самом деле Дмитрий зовут.

– И что? – непонимающе хлопнул глазами Тот, спросонья плохо соображая.

– Дмитрий. Димка.

Тот ещё раз хлопнул глазами. Помолчал. Стянул шлемофон и почесал затылок.

– Вот вы сейчас серьёзно, да? Блин! А сказать не мог?

– Что? – коротко спросил Ким.

– Да, блин, что ты и есть тот Димка! Мне о нём… то есть о тебе Тэшка все уши прожужжал!

– Я… – лицо Кима дрогнуло и скривилось тенью детского испуга, – я не Димка. Димка… он был, раньше, давно. Его лечили и вылечили, вывели на ремиссию… И появился я.

Янка поёжилась и тихо спросила:

– А этот диагноз – он из-за Тэшки?

– Да.