class="p1">— Способность к обеспечению не зависит от суммы средств на счетах или количества недвижимости. Это, проще говоря, образ мышления, вернее, даже образ жизни. А, скорее, и то, и другое. Эдакий незыблемый тандем. Это талант, который даётся при рождении. Безусловно, его требуется неустанно поддерживать. Но развить его в себе или научиться, поверь, невозможно. И как бы ни возносился этот лесник, знаю точно, он тебя недостоин. Оставаясь с ним, ты падаешь вниз по социальной лестнице на множество ступеней. Надеюсь, на сей раз, ты поняла меня правильно, и не считаешь, будто я имею в виду различие нашего с ним положения в обществе. Но твой уход к нему, Сандра, — это, прежде всего, деградация тебя как личности. Ты лукавишь, говоря о приземлённости своих чувств. Я не знаю женщины более развитой во всех отношениях. Твой потрясающий ум, твоё сердце, способность любить. Ты просто ошиблась, приняв мимолётное влечение за любовь. А кто из нас не ошибался? Главное, Сандра, сделать так, чтобы ошибка не стала непоправимой. Подожди-ка, — прервал свою патетическую речь Владимир, — кажется, начинаю догадываться. Ты остаёшься с ним из опасения, что я не смогу простить тебе увлечения. Сандрина, поверь, твои опасения лишены оснований. Поначалу я действительно жутко ревновал. Но буквально до того момента, как увидел его. Стало вполне очевидно, что это недостойный тебя объект. И я надеялся, что в скором времени ты и сама это поймёшь. Согласен, мне катастрофически не хватило терпения дождаться. Отсюда и мой визит к сопернику. Но ты же простила мне проступок безоглядно влюблённого мужчины? — улыбнулся Пустовалов.

— Простила, Володь, — устало произнесла Александрина, — искренне простила. Но не как влюблённому мужчине, а как человеку, к кому теперь равнодушна. С которым нас связывают лишь тёплые воспоминания. Володя, извини, я действительно очень устала. Был непростой день. Пришлось самой пройти несколько медицинских процедур. А это всегда даётся мне нелегко, — улыбнулась молодая женщина. — Давай завершим наши отношения достойно, без обид и… Я правда не знаю, что ещё сказать, Володя.

— Я понял, — угрюмо проговорил Пустовалов. — Обещаю, что больше тебя не побеспокою.

* * *

После того как они распрощались, Александрина переоделась в дамской комнате ресторана. Прежде чем завести машину, набрала номер Виталия.

«Не терпится услышать его счастливый голос», — подумала она, дожидаясь гудков.

Однако вместо гудков прозвучало безучастное: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Слегка разочарованная Александрина не придала этому особого значения.

«Поеду, — решила она. — Пятничные «пробки» должны уже рассосаться.

Минут через двадцать, самое большее, через полчаса буду в Сосновке. Что ж, если предупредить о своём возвращении не получилось, будет сюрприз. Надеюсь, приятный», — улыбнулась Александрина, выруливая со стоянки.

Глава 37

Денис отправился в Никольское к Мане-продавщице на следующий день после рассказа приятеля. Несмотря на то, что в окрестных сёлах к участковому относились очень хорошо, женщина встретила его довольно сдержанно.

— Сплетни, — уверенно заявила она в ответ на расспросы Дениса. — Ничего у меня с Ильёй не было.

— Мария Николаевна, я же не собираюсь копаться в ваших отношениях. Но поймите и вы. Мне очень важно выяснить, при каких обстоятельствах погиб мой друг, Антон. Это в ту же ночь произошло, когда к Илье Ивановичу заявился брат из тюрьмы.

— Эвон, чего вспомнил, — протянула женщина. — Чего ж ты раньше не выяснял? А нынче ко мне заявился.

— Пробовал выяснять, Мария Николаевна. Но не все детали были известны. Только недавно узнал, что вы с Ильёй Ивановичем хорошо знакомы.

— И кто ж такой доброхот, что тебе доложил? Небось, Настасья?

— Она не докладывала специально. Просто к слову пришлось в разговоре.

— Ишь, чего вспомнили, — недовольно проговорила женщина. — Так это ж когда было?

— Поэтому можете быть спокойны. За давностью лет никого не станут привлекать к ответственности.

— За что привлекать-то? И кого? Илью, что ли?

— Я имею в виду возможных свидетелей.

— Каких свидетелей-то? — недоумевала женщина.

— Тех, кто видел, что произошло в ту ночь. Почему Антон, у которого был с собой противоастматический баллончик, не успел им воспользоваться?

— Да я-то почём знаю!

— Мария Николаевна, — терпеливо продолжал Денис, — может, вы были в ту ночь у Ильи Ивановича.

— Да не была я там, — воскликнула женщина. — Я дней через пять приехала, — смилостивилась она. — Илья-то сам не свой был. Страшно на него смотреть. Седой, с лица жёлтый, губы трясутся. Он даже, — зашептала Мария Николаевна, — усы сбрил. Говорил, будто брат… Тьфу ты, и язык не поворачивается его братом называть! Так вот, будто тот ему усы сигаретой прижигал. До кожи прожёг, сволочь эдакая, — в сердцах выругалась Мария Николаевна. — Ладно уж усы опалил. Они, поди, выросли потом. А вот болячка, небось, долго не заживала. Я как глянула, у Ильи под носом пластырь во всю ширь, так и обмерла.

— Почему же Игнат так над ним издевался? Не сказал вам Илья Иванович?

— Чтобы пенсию отдал. А какая у Ильи пенсия? Копейки! Значит, приехала я, а Илья всё про собаку свою твердил. Вот, мол, супостат, загубил мою Табакерочку.

— А про Антона Илья Иванович не упоминал?

— Да нет, — немного подумав, уверенно сказала женщина. — Мы и поговорили совсем недолго, — подавила вздох Мария Николаевна. — Илья меня даже в дом не впустил. Сказал, всё, Мария, не приходи больше. Подкосила меня Табакерочка. Видеть никого не хочу. Один буду жить, сколь Господь даст. А когда помру, стало быть, приходи на похороны. Вот так-то, Денис Сергеич. Про Антона вашего ничего не знаю.

— А больше вы не приходили?

— К Илье-то, — искоса глянула на участкового женщина. — К чему? Захотел бы, сам пришёл. Виделись кой-когда в магазине, в Сосновке. «Здрастье — до свиданья», — и весь разговор.

— Ну, что же. Спасибо, Мария Николаевна, за помощь!

— А ты бы самого Илью-то поспрошал, — добросердечно посоветовала напоследок женщина. — Чай, теперь-то отошёл уже.

— Честно сказать, не очень он отошёл после той ночи. До сих пор ничего о брате слышать не может. Но про Антона я, конечно, спрашивал. Утверждает, будто он его в глаза не видел.

— Стало быть, — вздохнула Мария Николаевна, — в сам деле не видел. Илья врать не будет. Хороший он человек. Но, видишь, Денис Сергеевич, судьба у него какая. Всю дорогу, почитай, мужик один. Сперва с родителями жил, дохаживал их, как заболели. Они-то, горемычные, всё по младшему, Игнату, обмирали. А тот по тюрьмам скитался. Потом, когда родителей не стало, мы с Ильёй и сошлись. Он, вроде, спервоначалу замуж позвал. Да я подумала-подумала, к чему нам на старости лет. А,