стала подпевать. А потом увидела, как энергия течёт из кончиков пальцев к кукле… И исчезает. Не завязывается в узлы, не формирует нужное для исполнения желания плетение – просто уходит в крошечную чёрную дыру, и та становится больше и пытается затянуть в себя целиком…

Бросить куклу и прервать ритуал не вышло, солома словно приклеилась к ладоням, продолжая тянуть силу – и тянуться к зажжённой свечке. Лерка запаниковала – а потом в дело включилась птица Сирин.

– Она сперва завибрировала так, легонько. И я думаю: ага, она ведь защищает от тёмных сил и поёт, значит, мне тоже надо петь!..

Догадка оказалась верной. Сперва повторять мелодию, добиться, чтобы голос звучал в резонанс, а энергетические нити вздрагивали в такт, потом потянуть в другую сторону… К моменту, когда в комнату ворвался Сашка, ей удалось втянуть обратно почти все ниточки.

– Хочу теперь попробовать петь, когда делаю куклу, – заканчивает Лерка. – Интересно, как выйдет.

Я киваю и даже нахожу слова, чтобы похвалить и восхититься. Самостоятельно выкарабкаться из ритуала, убившего троих, – действительно серьёзное достижение. Между делом вставляю замечание про свои клубочки, мол, с куклой просто случайно вышло. На ходу стягиваю куртку, рукав блузки задирается, и тут уже приходится объяснять про Знак Ундины.

Лерка глядит на меня вопросительно, я киваю, и она осторожно трогает синюю ящерку пальцем. Та приветливо машет хвостом.

– Значит, если что, ты сможешь её вызвать? И она придёт?

– Думаю, придёт. Саламандру я ведь уже вызывала. Кстати, элементали с ненадёжными людьми не работают, значит, я точно не энергетический вампир.

А про опального Гнома можно не говорить.

– Да я знаю, – вздыхает Лерка. Смущается, отводит взгляд, но потом смотрит прямо на меня. – Без тебя Сашке хуже, чем с тобой. Ходил вчера весь день злой, на всех рычал… – Она ещё немного молчит, потом робко улыбается и протягивает руку: – Мир?

Мир, конечно.

Юная дева, поднявшись вместе со мной на второй этаж, останавливается у окна общаться с потенциальным поклонником, а я иду к классу. До начала две минуты, но в коридоре непривычно малолюдно: на стульях возле двери сидят только Ангелина и ещё три девушки. Отсутствие Маргариты, то есть Марии Николаевны, тут же вызывает подозрение: это «ж-ж-ж» явно неспроста, опасность она чует хорошо. А вдруг она как раз сегодня села в свою засаду, потому что ждёт нападения?

Ирина является с опозданием на десять минут – и не одна.

– Здравствуйте, девочки, – устало говорит она и пытается улыбнуться. – Занятия сегодня не будет. Я всех вчера обзвонила, только ваших номеров не оказалось, договора куда-то пропали, нужно будет заново подписать. А это Семён Семёнович из полиции, он хочет с вами пообщаться.

Семён сегодня в форме и без начальства. Он кивает мне и жестом предлагает остальным зайти в класс, который Ирина как раз открыла. Она сегодня в джинсах и чёрном свитере и выглядит так, будто ночь не спала. Ещё бы, если две ученицы погибли, третья чудом выжила, а подозрения падают в том числе и на неё…

Мы привычно рассаживаемся на кресла, только Ирина отходит к окну. Семён встаёт у стола, открывает свою папку и спокойно, без лишних подробностей, говорит о маньяке, который пишет девушкам всякое, а их потом находят мёртвыми, «а расскажите, пожалуйста, дамы, не приходило ли вам в последнее время подозрительных сообщений?..».

Лерка в ответ на его взгляд кривится и кивает, но ей Семён вопросов не задаёт, видимо, в курсе. На меня он даже не смотрит. Остальные девушки переглядываются, пожимают плечами и качают головами – кроме Ангелины, которая сидит с очень прямой спиной и распахнутыми на пол-лица глазами.

– Это же… – бормочет она. – Как же…

– Будьте любезны, покажите телефон, – очень вежливо говорит ей Семён. – И переписку откройте, ага…

На сей раз полиции повезло: начало диалога удаётся заскринить. Сам телефон Семён забирает на экспертизу – нужно попытаться установить, откуда неизвестный доброжелатель слал свои предложения.

– Вы не переживайте, – ласково говорит он, быстро заполняя бланк протокола. – Всё ведь хорошо, ничего опасного с вами не случилось. Вы же умная девушка и неизвестные ритуалы выполнять не стали бы, правда?

У Ангелины дрожат губы.

– Я вечером хотела, – еле слышно произносит она. – У меня драконита нет, я хотела попросить…

Она указывает взглядом на Ирину. Та отрешённо смотрит в окно, сложив руки на груди. Семён тоже на неё косится, потом кивает и начинает спрашивать: сразу ли Ангелина поверила в исполнение желания, что успела сделать из заданий маньяка, рассказывала ли о нём кому-нибудь…

– Милане, – шепчет она. – Ей тоже приходило, она собиралась…

Тут Ангелина распахивает глаза ещё шире, прижимает ладони к губам и обводит класс перепуганным взглядом. По наступившей тишине понимаю, что догадались все.

– Ясненько, – сочувственно кивает Семён. – Вам же восемнадцать есть? Нет? А тогда вы завтра свободны? Часов в пять вечера, и чтоб с родителями? Ага, отлично…

Он быстренько заполняет ещё один бланк, на сей раз повестку, и объясняет, куда нужно будет приехать, кого спросить и в какой кабинет подняться, чтоб забрать телефон и ответить на ещё несколько вопросов. Потом записывает номера остальных девушек, диктует свой и просит звонить в любое время, если что-то станет известно.

– Всем знакомым обязательно расскажите, – наставляет он, складывая свои бумажки в папку. – И если что, сразу звоните, ладушки?

Стоит Семёну выйти, Ангелина начинает всхлипывать – сперва тихонечко, но за каких-то полминуты дело доходит до полноценных рыданий. Её тут же бросаются обнимать и утешать, но настроение у всех похоронное. Какие уж тут занятия…

Ирина некоторое время сидит рядом и гладит её по голове, потом легонько целует в висок.

– Ну тише, тише. Давай чайку, а? У меня в термосе как раз успокоительный сбор, нервы ни к чёрту в последние несколько дней.

Ангелина всхлипывает и кивает. Лерка убегает с чайником к кулеру в коридор и возвращается как раз к моменту, когда Ирина достаёт из сумки термос.

Небольшой.

Серебристый.

С чёрным кольцом вокруг крышки – и сломанной петелькой на нём.

Я сглатываю и отвожу взгляд.

А точно ли нам стоит пить то, что она сейчас нальёт?!

И Семён, зараза, ушёл…

Ирина разливает тёмную, почти чёрную заварку из термоса на семь пластиковых кружек, добавляет воды из чайника. По комнате плывёт травяной аромат – я различаю мяту и зверобой, но там явно что-то сложное. Крышечка лежит на краю стола, как бы так к ней подобраться незаметно?

Хотя у меня ж есть дракон.

Ангелина всё ещё всхлипывает, и Ирина начинает рассказывать, рецепт она привезла из этнографической экспедиции в нагрузку к народным сказкам, узорам и куклам. Действительно, мята и зверобой, а ещё душица и липа, а ещё заговор, которому больше двухсот лет…

Я делаю вид, что слушаю вместе со всеми, и за Гошкой не слежу. Хотя его и не видно – идею «взять и принести незаметно» он понимает хорошо и временно обесцвечивается. Вот прошуршали по ножке стола когти, вот качнулась и свалилась на пол оставленная без присмотра крышечка, вот она покатилась ко мне…

Вынуть телефон, включить камеру, быстро щёлкнуть три раза, отправить Князеву с припиской «Северцева!!!».

Ирина свой чай отпивает первой, так что как минимум в попытке всех отравить её можно не подозревать. Да и сама крышечка ещё ни о чём не говорит, кроме того, что Кожемякин таки