голосом, поющим песню, слова которой не разобрать. Стены были покрыты плотной паутиной, которая местами светилась тусклым зеленоватым светом, словно предостерегая нас, что её лучше не трогать. Воздух был тяжёлым, будто и он наполнен паутиной, и с каждым вдохом я ощущал, как это чувство проникает глубже в лёгкие.

— Прекрасное место для прогулки, мяо, — пробормотал Нек, оглядываясь с насторожённостью. Его хвост двигался из стороны в сторону, словно готовился к атаке.

— И правда, как насчёт пикника, Нек? — ответил я.

Нек снова фыркнул.

Первое препятствие обнаружилось неожиданно. Как только мы сделали несколько шагов вперёд, из паутины вытянулись тонкие нити, сплетаясь в узоры прямо перед нами. Они замерцали тёмным фиолетовым светом, издавая неприятный высокий звук.

— Магия, мяо, — заметил Нек, его глаза сузились. — Это может быть проблема.

Я поднял меч, касаясь нити, но она внезапно ожила, словно змея, и попыталась схватить меня за руку. Нек бросился вперёд, его когти вспыхнули магическим светом, и он разорвал нити, которые начали обвивать меня.

— Тебе никогда не говорили, что не стоит в подозрительных пещерах трогать всё подряд, мяо? — пробормотал он, оглядываясь.

Я притворно задумался.

— Так мне говорили не совать руки в пасть дракону, — начал я загибать пальцы. — Ещё мне говорили не совать руки к замужним дамам, а вот про пещеру с паутиной не припомню, — издевательски улыбнулся я.

— Ты… Хах, ты сегодня какой-то чрезмерно игривый. Неужели ночь с феями так на тебя повлияла, мяо?

Увидев мой недоумённый взгляд, он усмехнулся и продолжил:

— Вообще-то, нас поселили рядом, а стены у них очень хорошо проводят звук, мяо. Так будто я сам там находился. Мне пришлось выбирать: сделать себя глухим или пойти спать на улицу, мяо. И поскольку я всё ещё слышу твои глупые шутки, ты понимаешь, какой выбор я сделал, мяо.

Я поднял, примерно, руки.

— Ладно, ладно, больше никаких шуток над тобой сегодня.

Продвигаясь дальше, мы столкнулись с ещё одной ловушкой. Пол внезапно затрещал, и под ногами открылся провал. Я успел схватить край, прежде чем упасть в бездонную яму, где из темноты тянулись лапы пауков, ожидавших добычу. Нека я тоже успел поймать за хвост, на что услышал, как он матерится, как дворф, закинув его на верх, я подтянулся, выбираясь из провала.

— Сомневаюсь, что пауки додумались бы до такой ловушки, — сказал я, отряхивая запылившуюся одежду.

— Ты их недооцениваешь, мяо! Суть паучьей охоты именно в ловушках, мяо, а не в прямых нападениях, мяо, — фыркнул он, отряхивая лапы.

С каждым шагом пауки становились всё больше. Одно из существ, которое напало на нас, было размером с телегу. Его хитиновые пластины переливались, а глаза горели жутким красным светом. Когда оно прыгнуло на меня, я едва успел увернуться. Нек, с ловкостью молнии, прыгнул на его спину, вонзая когти в хитин, но даже это, казалось, не причиняло твари большого вреда.

— Режь суставы, мяо! — выкрикнул он, удерживаясь на враге.

Я бросился вперёд, разрубая лапы паука одну за одной. Его визг заполнил пещеру, но он продолжал атаковать, пытаясь задеть меня даже без конечностей. Нек вонзал когти в его глаза, разрывая их, а я подскочил, погружая клинок глубоко в паучье тело. Чудовище рухнуло.

— Они с каждым разом всё сильнее, мяо, — пробормотал он, тяжело дыша.

— Значит, мы близки, — ответил я, смахивая кровь с меча.

Мы достигли следующей ловушки спустя несколько десятков пауков. Стены были покрыты паутинными шишками. Они пульсировали, как живой орган, а изнутри доносились странные звуки, словно там бились сердца.

— Это не просто паутина, мяо, — тихо сказал Нек, его глаза расширились. — Это что-то… живое.

Я подошёл ближе, но, как только я приблизился достаточно близко к стене, из неё вырвались тонкие щупальца, образуя липкую сеть. Я отпрыгнул, уворачиваясь перекатом.

— Нужно быстро проскочить этот участок, — сказал я, беря Нека под мышку.

Напрягая всё тело, я выстрелил собой словно стрелой, пробегая мимо ловушек; они выстреливали паучьей сетью, но меня уже не было.

Дальше было только хуже. Пол начал вибрировать, словно реагируя на наши шаги. Внезапно из тени перед нами выскочил ещё один паук, но этот был в два раза меньше предыдущего. Его тело светилось, а глаза переливались фиолетовым.

— Черт, мяо… Это их альфа, мяо, — прошипел Нек, прижимая уши к голове.

— Альфа или нет, но он ведь тоже из плоти, — сказал я, бросаясь в атаку.

Сражение было жестоким. Я раз за разом наносил удары, но его хитин был прочнее стали. Нек пытался отвлечь его, прыгая с лапы на лапу, но паук был невероятно быстрым. Наконец, мне всё это надоело, и я отбросил меч в сторону, хватая паука голыми руками и ударяя ладонью прямо в мягкий сегмент под хитиновыми пластинами.

Чудовище изогнулось в агонии, его лапы затрепетали, а из раны хлынула густая жидкость. В следующую секунду я разорвал его на части.

— Зачем тебе вообще меч, мяо? — спросил Нек, садясь на землю.

— Ну, я же всё-таки не варвар, чтобы сражаться голыми руками, — ответил я.

На что Нек только смеясь фыркнул.

Мы двинулись дальше, пока не достигли самой глубокой части пещеры. Огромные ворота, украшенные рунными надписями, стояли перед нами, излучая слабое голубое сияние. За ними слышался женский голос, который, казалось, пел странную, затягивающую песню.

Всё глубже, всё ниже, под каменный свод,

Здесь свет умирает, и время течёт.

Моё сердце в оковах, но песня жива,

И шепчет бездне — кто прав, кто не прав.

Танцуй, мой паук, в паутине теней,

Здесь нет правосудья, лишь боль и страх зверей.

Пой, мой зов, сквозь трещины стен,

Кто зашёл слишком близко, не выйдет совсем.

Забвение здесь — как холодный поток,

Меня заперли в вечности, словно цветок.

Но корни мои прорастают сквозь мрак,

И песни мои — это их первый шаг.

Танцуй, мой паук, в паутине теней,

Здесь нет правосудия, лишь боль и страх зверей.

Пой, мой зов, сквозь трещины стен,