— Снова объявился биологический отец Влада?

— Он и не исчезал с тех пор, как я с ним встретилась.

— Я догадывался.

Возникает тяжелая гнетущая пауза. Я нервно облизываю сухие губы и заправляю прядь волос за ухо. Игорь устало откидывается на спинку дивана и трет красные от недосыпа глаза.

— Ну? — торопит меня.

— Я приняла решение разрешить ему встречи с Владом.

Первые страшные слова слетают с губ. У меня ощущение, что я стою над обрывом и готовлюсь прыгнуть. Вот уже занесла одну ногу над пропастью, осталось вторую. Что там внизу — неизвестно. Может, чёрная бездна, которая меня убьёт. А может, прозрачный тёплый океан, в который я сначала погружусь с головой, а потом всплыву на поверхность.

— Ты не имела права принимать это решение одна, — голос Игоря звучит хоть и тихо, но с железными нотками. — Я против их общения и встреч.

— Он настоящий отец Влада, — вкрадчиво напоминаю.

— Его сперматозоид оплодотворил твою яйцеклетку. Делает ли это его отцом? Нет. Он лишь донор спермы. Знаешь, сколько одиноких возрастных женщин приходят ко мне каждый день с целью оплодотворить свою яйцеклетку донорской спермой?

Я шумно вздыхаю и так же шумно выдыхаю.

— Игорь, — начинаю с дрожью. — Я понимаю твоё отношение к этому. И мое отношение было таким же. Я поэтому не говорила тебе о том, что Дима на самом деле жив. Не видела смысла поднимать эту тему. Ну жив и жив. У нас своя семья и своя жизнь. Но он каким-то образом узнал про Влада и с тех пор требует общения с ним.

— По-моему, мы это уже обсуждали. У него нет никаких прав что-либо требовать.

— Игорь, я так не могу, — на глаза наворачиваются слезы. — Я правда не хотела всего этого, но…

— Что «но»? — перебивает. — Где его семь лет носило? Где он был, когда тебя машина сбила? Где он был, когда ты с кровати не вставала? А теперь он объявился и, видите ли, требует общения с сыном. Нет у него никакого сына.

Игорь задаёт те же самые обвинительные вопросы, которыми задавалась и я с момента встречи с Димой. И да, все это по-прежнему можно предъявить Соболеву. Но все-таки Дима ничего не знал…

— Он имеет право общаться с Владом. Он не бросал его, — произношу с отчаянием, прекрасно понимая, как Игорь отреагирует.

Муж молчит, а я кожей чувствую всю тяжесть этого молчания. Атмосфера в комнате накаляется, начинают сверкать искры.

— Это еще не все, — добавляю.

— Мне даже страшно представить, что еще ты собираешься сказать, — хмыкает.

— Я думаю, нам с тобой лучше пожить отдельно, — с губ срывается вторая порция страшных слов.

Игорь моментально меняется в лице. Если с самого начала муж был расслаблен, то сейчас напрягся каждый его мускул.

— Что, прости?

— Я приняла решение переехать от тебя в свою квартиру, — чувствую, как страх снова окутывает меня с головой.

— Ты несёшь какой-то бред! — зло выплевывает. — Даже слушать это не хочу. Все, Соня, разговор окончен, — Игорь снова тянется к научному журналу. — Мы уже все обсудили, мне нечего добавить. Твой бывший пусть идет лесом и больше не звонит тебе, иначе я сам ему позвоню. Я вообще не понимаю, зачем ты с ним общаешься. У меня до тебя тоже была девушка, но я же не созваниваюсь с ней. У нас своя жизнь и своя семья. Ты нашла Владику репетитора по английскому? Возможно, нам следует ускорить переезд в Израиль, слишком долго ждать до сентября…

— Я изменила тебе с ним, — последняя порция страшной правды срывается с губ.

Ну вот и все…

В комнате повисает гробовая тишина, но в ушах у меня звенит так громко, будто бомба взорвалась. Игорь замирает с журналом в руке и медленно поднимает на меня ледяной взгляд синих глаз.

Глава 41.

Я чувствую, как сужается комната. Стены сдавливают меня, ломая кости. В ушах продолжает звенеть, будто где-то неподалёку что-то взорвалось. Перед глазами все расплывается, предметы превращаются в пляшущих мурашек. Хватаюсь за быльце кресла, чтобы не потерять сознание.

— Что ты сказала? — могильным голосом уточняет Игорь. — Я не расслышал.

Слезы крупными градинами скатываются по щекам. Ощущение — будто мир рухнул. У меня больше нет сил повторить свои слова. Игорь прожигает во мне дыру, ждет, когда я снова это произнесу. Но я просто не могу.

— Я еще раз спрашиваю: что ты сказала?

Молчу, потому что в горло будто стекловаты насыпали. Тогда Игорь поднимается с дивана и грозно приближается ко мне. Сжимаюсь в комок, боясь того, что будет дальше. Игорь берет меня за предплечья и рывком поднимает на ноги. Его синие глаза почернели и сузились.

— Я требую, чтобы ты повторила.

— Ты все слышал, — выдавливаю сквозь парализованное горло.

Лицо Игоря искажается гримасой ужаса. Бледнеет до цвета белой больничной простыни. Он так сильно сжимает мои предплечья, что совершенно точно останутся синяки. Мне больно, но я не рискую даже пикнуть.

— Как ты могла… После всего…

Игорь резко выпускает меня, и я валюсь на пол, потому что ноги меня не держат. Громкие рыдания рвутся наружу, хорошо, что в комнате ребенка громко работает телевизор с мультиками, и он не слышит, как я плачу.

Игорь стоит ко мне спиной, ссутулился, сжимает кулаки, как будто готовится к удару. А в следующую секунду он резко разворачивается и со всей силы бьет по стеклянной дверце мебельной стенки. Я вскрикиваю в ужасе, осколки с громким грохотом сыпятся на пол и на меня.

— Какая же ты сука, Соня, — выкрикивает. — Сука и тварь.

Я сижу в маленьких осколках и боюсь пошевелиться, иначе поранюсь. Волосы, руки, ноги — все в стёклах. С правого кулака Игоря стекает кровь.

— Тварь! — и в следующее мгновение он бьет кулаком по второй дверце.

Меня снова засыпает стёклами. Инстинктивно попытавшись их с себя струхнуть, я больно раню ладони. По ним теперь тоже сочится кровь, мелкие осколки попадают в ранки. Чувствую жжение на лице, на шее, на ногах. Должно быть, там стекла тоже порезали мне кожу.

— Прости, — сдавленно рыдаю. —