— Ничего, — твердо сказал Марк. — Это-то меняи пугает больше всего.

— Все равно, должна быть какая-то логика.

— Она была не в себе — какая уж тут логика?

— Не скажите, Марк. Логика присутствует везде. Ейподчинены даже бессмысленные поступки. Нужно только правильно выбрать системукоординат.

— Сон, — задумчиво произнес Марк. — Ее сон.Все началось со сна. Ей снились люди, которые были практически вмонтированы влед. Этот сон не просто ее испугал — он ее ужаснул. А потом эти нелепые виденияс пещерой…

— Мне кажется, тут все не так просто. Помните, онаговорила, что видела там пропавшего парня… Кирилла Позднякова.

— Мы уже обсуждали это. Пал Палыч. Она увиделафотографию, лицо парня закрепилось в ее подсознании. А в какой-то моментвсплыло в галлюцинациях, — Марк снисходительно посмотрел на Звягинцева.

«Похоже, ты не слишком опечален всем происходящим,браток, — с неожиданной неприязнью вдруг подумал Звягинцев. — Сидишьс каким-то старым хрычом и препарируешь собственную жену, как лягушку, как разв стиле Васькиных детективных романов. И пиво взял самое дешевое…»

— Ну, допустим. — Звягинцев не удержался иотрыгнул, краем глаза наблюдая, как по лицу Красинского прошла презрительнаятень. — Допустим. Но дело не только в Позднякове. Я тут поднял кое-какиематериалы… Ваша жена, если мне не изменяет память, упоминала женщину. Говорилаеще, что заметила золотую цепочку и сережки в виде листиков.

— Вы даже это запомнили? Надо же…

— Так вот, год назад в «Розе ветров» пропала супружескаяпара — так же, как и Позднякова, их накрыло лавиной.

— Да у вас здесь опасное место, просто заповедникэкстремальных видов спорта! Ни о чем подобном в проспектах не говорилось.

— Проспекты пишут в рекламных целях. А горы есть горы.От случайностей никто не застрахован.

— В случайностях тоже есть своя логика?

— Железная. Так вот. У пропавшей в прошлом году женщиныбыли именно такие золотые сережки в виде листиков.

Я об этом вспомнил, потому что был знаком с этой женщиной.Как вы это объясните?

— Никак. Таких сережек полно. И потом, стоит лидоверять подобным показаниям?

— Во всяком случае, стоит к ним прислушаться.

— Неужели вы всерьез верите в существование какого-тоателье смерти, да еще под носом у горнолыжного курорта с неплохой репутацией?Даже для нашего беспокойного времени это перебор.

Звягинцев сдул пену, неопределенно помычал, но от ответауклонился. Действительно, озвученная Марком цепь событий, к которым он,Звягинцев, отнесся так серьезно, выглядела жалкой пародией на фильм ужасов. Безвсяких затей, с горой силиконовых трупов, кетчупом вместо крови и бензопилойдля расчлененки в качестве главной героини.

— Кто вы по званию? — неожиданно спросил Марк.

Только этого не хватало! Сейчас этот субчик начнет рыться вего кальсонах, где в самом неподходящем месте воткнуты четыреунизительно-маленькие звезды капитана!

— Я в отставке, — скромно сказал Звягинцев.

— Значит, давно не практиковали. У вас тут тихо, как япосмотрю.

— Да. Не могу сказать, что завален работой по горло.Сегодняшний случай с вашей женой — редкое исключение. — Звягинцеву нехотелось трепать имя несчастной Ольги, но поставить на место зарвавшегосямолодого человека он посчитал своим долгом.

— Послушайте, Пал Палыч. — От принятого коньякаглаза Марка заблестели. — Я попытаюсь изложить вам свою версиюпроисшедшего. Мне это будет нелегко, потому что все это связано с моей женой…

— Если нелегко — не излагайте. Зачем же себя мучить.

— И все-таки… Дело в том, что мать моей жены покончиласобой. Много лет назад. Об этом не стоило бы вспоминать, да я бы и не сталэтого делать, если бы… Если бы мать Ольги не страдала очень серьезнымпсихическим расстройством.

Ольга была слишком мала, чтобы по-настоящему пережить еесмерть. Похоже, что она начинает переживать ее именно сейчас.

— А раньше? Ничего такого за вашей женой ненаблюдалось?

— Абсолютно ничего. Ольга — очень уравновешенныйчеловек. Я бы даже сказал — чересчур уравновешенный. Она интроверт, выпонимаете, о чем я говорю?

Звягинцев отклячил нижнюю губу и изрек нечто среднее между«угу-мм» и «м-да». Он смутно помнил два этих запредельных психологическихтермина «экстраверт» и «интроверт», но вот что они обозначают конкретно…

— Она все держит в себе. Она очень сдержанный человек.

У нас бывали тяжелые времена, и всегда ее поведение быловыше всяких похвал… Когда мы прилетели сюда — еще в аэропорту, к Ольгепривязалась какая-то гадалка и наговорила ей бог знает что.

— Что именно?

— Ну, откуда же я знаю! Что-то о жизни и смерти,обычный цыганский бред. И моя жена поверила в это бессмысленное предсказание.Думаю, это и послужило катализатором ее нынешнего поведения, в этом и естькорень зла. Ее психика оказалась беззащитной… Я бы за такие вещи депортировализ страны всем табором, вместе с кибитками и необъезженными жеребцами. Но… Чтопроизошло, то произошло. Сначала ночной кошмар. Потом кошмар якобы повторяетсянаяву в красочных подробностях. А сегодня я нашел ее в снегу, недалеко откоттеджа. Она совершенно не помнила, где была и что делала. Оказывается, онанатворила дел…

— Это точно, — с сожалением сказал Звягинцев.

— Вы говорили о логике. С этой точки зрения поведениеОльги совершенно логично: эти ледяные скульптуры как-то странно действуют нанее, от них исходит некая опасность.

Я не рассказывал вам… Еще в первый день мы побывали в этомгородке. Он произвел тяжелое впечатление на Ольгу, она едва не заблудилась там,и потом — ей показалось, что ее преследуют. Вполне естественно, что онапопыталась уничтожить источник опасности. Избавиться от чувства гнетущегостраха. Все симптомы депрессивно-маниакального психоза.

— Вы разбираетесь в психиатрии?

— Совсем не разбираюсь. — Марк настороженнопосмотрел на Звягинцева. — Но это элементарные вещи, на уровне статьи внаучно-популярном журнале.

— Во всяком случае, ваша версия выглядит довольностройной. — Звягинцев погладил налитое пивом брюхо. — Такой жестройной, как и ваша жена. Она очень красива.

— Спасибо. Я знаю.

— А палка? — неожиданно спросил Звягинцев. —Палка, которой… Которой она проделала все это? Вы же утверждали, что онапотеряна.

— Это утверждал не я. Ольга. Теперь вы видите, чегостоят ее слова.

— Да. Теперь вижу.

— Я надеюсь… — Марк близко придвинулся и заглянул ПалПалычу в глаза, — что вы тоже проявите великодушие.