— Это не должно остаться безнаказанным!

— Возвращайтесь к себе, Наталья Владиленовна. Завтра сутра я займусь этим.

— Нет, — твердо сказала Запесоцкая. —Сегодня. Сейчас.

— Сейчас? В три часа ночи?

— Именно. За подобные вещи нужно наказывать. Или выдумаете, что ее деньги позволят ей выйти сухой из воды?

И не только деньги, но и общее подорванное состояниепсихики.

— Это не совсем удобно, — начал былоЗвягинцев. — Врываться к людям среди ночи, без всяких санкций…

— А устраивать акты вандализма и разбивать физиономии —это в порядке вещей, вы как думаете?.. Я готова написать любое заявление.

— Это лишнее. Попробуем решить все полюбовно.

— Полюбовно? — Запесоцкая посмотрела на Пал Палычас откровенным презрением. — Ничего не выйдет.

— Ну хорошо, — сдался Звягинцев. — Решим всена месте.

Подобные инициативные дамы полностью лишали его воли, темболее что состав преступления, которое Звягинцев уже сейчас квалифицировал какмелкое хулиганство, был налицо.

— Я буду ждать вас в коридоре, — надменно сказалаЗапесоцкая. — Безобразие какое-то! Солидный курорт, а никакой охраны. Какв лесу, честное слово.

— В горах, Наталья Владиленовна, в горах, —машинально поправил Звягинцев.

Запесоцкая вышла, не удостоив его даже взглядом.

Подождав, пока за ней закроется дверь, Звягинцев вороватовключил бра и принялся собираться. Несколько минут ушло на ботинки, и Пал Палычв который раз подумал о том, что не мешало бы подкачать брюхо или перейти натуфли без шнурков. Из-за непомерно раздувшегося пивного живота шнуровка ботиноккаждый раз выливалась в героическую эпопею. Надев пальто и нахлобучив шляпу насамый лоб, он последовал за Натальей Владиленовной.

Сначала они отправились к ледяному городку.

И все, о чем рассказала Запесоцкая, приняло угрожающереальные очертания.

Почти все фигуры были истыканы чем-то острым и безнадежноиспорчены. Особенно досталось «Вечной весне» — Запесоцкая не соврала. Головывлюбленных, безжалостно снесенные, валялись тут же. Звягинцев даже поежился оттакого удручающего зрелища.

— Теперь вы видите? — спросила Запесоцкаяторжествующим тоном.

— Теперь вижу.

Больше всего Звягинцева поразила та сила, а скорее — остервенение, —с которой наносились удары по беспомощному льду. Он пошарил глазами и почтисразу же обнаружил орудие вандалки — самую обыкновенную лыжную палку: теперьпонятно, почему лед кажется истыканным.

— Эта? — коротко спросил он у Запесоцкой, кивнувна палку.

— Да… Чем-то похожим она орудовала. Я не могларазглядеть… А когда она сбила с меня очки…

— Скажите спасибо, что не проткнула насквозь.

— А могла? — В голосе Запесоцкой послышалсязапоздалый страх.

— Не знаю, — честно признался Звягинцев.

От этих буйно помешанных с короткими периодами ремиссиивсего можно ожидать. В милицейской практике Звягинцева встречались типы с темиили иными психическими отклонениями: в основном это была белая горячка, или«белочка», верная спутница поножовщины и самой жестокой бытовухи. Но с такимизысканным помешательством он сталкивался впервые.

Прихватив с собой палку, Звягинцев в сопровождениипострадавшей Запесоцкой отправился к Красинским.

…Всю дорогу до коттеджа они молчали.

Звягинцев думал о том, что необходимость разговора сЗапесоцкой отпала сама собой. Теперь все ее показания о таинственномгорнолыжнике с непокрытой головой не имеют никакого значения. А его собственныйкарманный генерал майор должен быть понижен в звании до старшего лейтенанта изанять скромную должность участкового.

Несколько раз полуслепая Запесоцкая споткнулась на ровномместе, но от галантно протянутой руки Звягинцева отказалась наотрез.

— Сколько вы получаете? — неожиданно спросилаЗапесоцкая.

— Вам предоставить декларацию о доходах?

— Не стоит. Просто… Если уж вы занимаете такоеположение, могли бы выглядеть поприличнее. Невозможно доверять такой, спозволения сказать, шляпе.

Звягинцев шмыгнул носом, но ничего не ответил: чувстваоскорбленной и подвергшейся унизительному нападению женщины были ему понятны.

Они взобрались по обледеневшим ступенькам и остановилисьперед закрытой дверью.

— Ну, стучите, — скомандовала Запесоцкая, —стучите.

Я хочу посмотреть в глаза этой мелкой хулиганке. Надеюсь, ясмогу ее разглядеть.

В коттедже Красинских, несмотря на глубокую ночь, горелсвет, и это придало Звягинцеву уверенности. Он несколько раз громыхнул кулаком.И почти тотчас же из-за двери раздался взволнованный голос Марка Красинского:

— Кто там?

— Это Звягинцев, Марк, — Пал Палыч кашлянул,прочищая горло. — Откройте, пожалуйста.

— Что-нибудь случилось?

— Как вам сказать? Похоже, что да.

Марк отпер дверь и вышел на крыльцо. Он совсем не выгляделсонным, даже не снял ботинки и свитер. Пал Палыч приободрился: куда тяжелеебыло бы сейчас разговаривать, будь Марк в какой-нибудь пижаме из набивногокитайского шелка.

— Мне нужна ваша жена.

— Вы знаете, который час?

— Догадываюсь, но тем не менее… Вы бы не могли еепозвать?

— Она спит.

— Марк, что случилось? С кем ты разговариваешь? —раздался из-за двери голос Ольги.

— Значит, спит? — еще раз уточнил Звягинцев.

Марк угрюмо молчал.

— Вы впустите нас или нет? — вклиниласьЗапесоцкая.

— А что, собственно, произошло?

— Эта палка от вашего комплекта? — Звягинцев решилЗайти с другой стороны и протянул Марку лыжную палку.

— Я не понимаю… — Марк мельком взглянул напалку. — Возможно… Да. Вы нашли ее? Большое спасибо, но неужели нельзябыло подождать до утра?

— Значит, ваша?

— Кто там, Марк? — снова спросила Ольга.

— Успокойся, кара! Пал Палыч был настолько любезен, чтопринес нам ту палку, которую ты потеряла в горах прошлой ночью.

— Боюсь, что не прошлой ночью, а этой. И не в горах, апоближе. Возле гостиницы. Там, где городок ледяных скульптур, — с нажимомсказал Звягинцев.

— Я не совсем понимаю…

— Я тоже пока мало что понимаю. Но надеюсь, что вашажена все нам сейчас объяснит. — И, не дожидаясь ответа, Звягинцев животомоттеснил Марка в глубь комнаты. Следом за ним, покачивая точеными, нерожавшимибедрами, в коттедж просочилась Запесоцкая.