Дым в виде спирали повис надо мной. Бабка, задумчиво попыхивая, крутила новые кольца.

«Ладно, поезжай. У тебя есть неделя на то, чтобы закончить все дела. Марат, подай сюда ожерелье. Это скромный подарок от имени нашего клуба. Надеюсь, тебе понравится. Смотри, какая красота».

И тут, доктор, я осознала, как страшно я устала. От Марата, от себя, от мира. От этого безумно длинного дня. Мне, будто смертельно больной, дали неделю срока на то, чтобы организовать собственные похороны. Уладить земные дела – именно такое напутствие вручают напоследок неизлечимо больным людям ваши коллеги в белых халатах. Я поняла, что проиграла, и, как приговоренный к гильотине, откинула волосы с шеи и подставила ее под острый нож. Я слышала, как щелкнул замок, и поняла, что с этого момента мои дни дробятся на секунды.

Очнулась я в квартире Марата. Той самой, где мы когда-то провели немало сладких часов, занимаясь любовью на огромной кровати в пустой комнате. В такие моменты мы не желали, чтобы вещи находились рядом. Их присутствие сильно отвлекало от ощущений. Все другие апартаменты Марата были завалены мебелью, предметами старины, картинами известных художников, и там было невозможно полностью сосредоточиться друг на друге. А здесь мы как безумцы сдирали друг с друга одежду в прихожей или на кухне и абсолютно нагие, будто Адам и Ева, входили в свой райский сад. Мне показалось странным, что он привез меня именно сюда. Несомненно, Марат был злым, жестоким тираном, но даже сейчас я не могу не признать, что у нас в этом водовороте черного ужаса было и несколько солнечных дней. И случались они именно здесь. Квартира находилась на последнем этаже дома, чьи окна выходили на Невский проспект. Мне нравилось смотреть на Казанский собор и парочки, целующиеся под сиренью около фонтана. Потом, правда, фонтан огородили забором, но они все равно находили способ подобраться к нему как можно ближе. Я подошла к окну и прижалась носом к холодному стеклу. Питерский дождь барабанил с другой стороны окна медленно и печально свой похоронный марш. Этот город способен свести с ума своими серыми осенними днями. И вдруг я заметила, что на окне лежит фоторамка портретом вниз. Я подняла ее и с изумлением обнаружила на фото себя годичной давности. С желтыми листьями клена на голове я хохотала в парке в Пушкине. Вот это да! Мне казалось, Марат никогда не отличался сентиментальностью, и вдруг на окне моя фотография. Хотя, черт его знает, может, по ночам колдует и втыкает иголки в самое сердце, чтобы полностью сломить мою волю. Я слышала, как Марат, словно в старые добрые времена, варит на кухне кофе, что-то весело напевая. Он умел делать кофе так, как никто другой – ароматный, крепкий и ровно той крепости, как я люблю. Без сливок, сахара, но с корицей. Ее запах медленно заполз мне в нос, напоминая о том, что иногда мы даже были в некотором роде счастливы. Стало прохладно, и я снова залезла под одеяло. Глядя в потолок, я представляла себе, что было бы с нами, если бы мы не были больны вещами изначально. Возможен ли такой вариант, чтобы мы встретились, влюбились, поженились и завели детей? Уже никто никогда не ответит на этот вопрос, потому что тех, кем мы были в начале великой охоты, больше нет. Есть только два мутанта, которых вещи поймали в свои силки. Два бывших человека, запутавшиеся в собственной страсти к бездушным предметам.

Насвистывая, Марат принес кофе с гренками на круглом подносе и поставил на кровать.

«Ваш завтрак, моя королева».

«Входишь в роль?»

«А что еще остается? Коль через неделю я стану твоим покорным рабом, надо как-то налаживать отношения, чтобы не лизать пыль».

Я рассмеялась, настолько забавно выглядела его попытка подлизаться ко мне после всего кошмара, что случился вчера. То ли от солнца, пробивающегося через тонкие белые шторы, то ли от того, что в этой квартире Марата охватили похожие чувства, что и меня, его глаза стали снова темнеть. Он сел на краешек кровати и погладил меня по щеке.

«Зачем ты привез меня сюда? Пытаешься скрасить мои последние дни?»

«Не говори так. У нас еще будет много прекрасных дней».

«Отпусти меня, Марат. Я прошу тебя. Я просто исчезну, никто и не вспомнит. Уйду бесследно, растворюсь в вечности».

«Не могу. Ты же знаешь условия».

«Плевать на условия. Представь, что есть только ты и я».

«И Филонов».

«Забудь о нем, он уже выбыл из игры».

Я взяла его за руку и притянула к себе.

«Смотри мне в глаза, не отвлекайся!» – сказала я.

На секунду мне показалось, что я смогу его освободить, очистить. Ведь я столько раз проделывала этот фокус с вещами, надо всего лишь погрузиться в объект целиком. Я взяла голову Марата в руки и приблизила к своему лицу. Его глаза были как бездонный колодец, на дне которого отражаются звезды. Серебряные блики эйдосов были сейчас далеко, и я могла действовать. Я начала видеть сущности предметов, что заселили его. Сложно описать это словами, но в момент очищения передо мной словно находился стеклянный сосуд, набитый комканой жженой бумагой. Знаешь, такое часто выпадает из печки, если она не смогла как следует разгореться из-за сырости. Я начала вытаскивать из него один клубок за другим. Постепенно его лицо разгладилось и просветлело, он стал намного моложе. Глядя на Марата, я отчетливо представляла, каким милым он был в свои двадцать.

«Несси, дорогая, – он вдруг взял меня за руку и посмотрел так, как смотрят люди, на минуту вернувшиеся с того света, которым выпал бонус – последний раз проститься со своими близкими. – У нас мало времени. Они влезли в меня окончательно, и даже ты не в состоянии справиться с ними. Я добровольно вступил в царство Льва, назад пути нет. Сначала я пускал их в себя, потом выгонял, потом снова запускал. Я играл с ними, идиот! Я думал, что у меня Дар, позволяющий справиться с эйдосами. Но сильной оказалась только ты. Ты единственная, кто может победить их всех разом. И как только они это поняли, то открыли на тебя настоящую охоту. Я им был нужен лишь как гончая, которая загонит жертву прямо в их пластмассовые, с рваными краями пасти».

Марат захрипел и упал на пол, хватаясь за горло. Он снова начал мутировать. Вторая половина лица загрубела и затвердела, превратилась в гипсовую театральную маску. Так выглядят люди, которых разбил инсульт.

«Несси, бога ради прекрати. Ты убиваешь меня».

Его сосуд не имел дна, они забили его доверху. Медленно, словно из болотной жижи, я вытаскивала из него какую-то дрянь. Но как в трубе-кормушке для кошки – стоило только убрать часть корма, как тут же вываливалась новая порция. Марат все говорил, говорил. Боялся остановиться навсегда.

«Они не сожрали меня сразу, как всех остальных, лишь потому, что я помогал потихоньку затаскивать тебя в их мерзкий мир. Я ошибался, когда говорил тебе, что мы – охотники. Охотники – это они, а мы всего лишь жертвы. Я потратил всю жизнь на то, чтобы найти Вечную вещь, и вот теперь какая-то бездушная дрянь забирает меня с собой, чтобы сделать своим рабом. Но я им ни к чему. Главная цель – ты. Потому что в книге ордена говорится о тебе как о Королеве Льва. Она стоит на пороге между миром вещей и людей, загадывая свое единственное желание».