Роман внимательно посмотрел на меня, а потом закрыл глаза и откинулся, полностью расслабляясь.

— Абсолютно. До тех пор, пока он не решит, что продать меня выгоднее, чем следовать чувству благодарности, — совершенно спокойно ответил он, и уголок его рта опустился, искажая лицо. — Поэтому давай отдохнем, пока есть время.

Решив, что большего пока от него не добиться, я пошла в душ. Там было чисто, но все равно пахло сыростью и не слишком хорошо функционирующей канализацией. Хотя может это просто вездесущее местное амбре. Встав под теплые струи, я закрыла глаза и, положив руки на живот, уперлась лбом в прохладное стекло кабинки. Постаралась прислушаться к себе и к тому, что ощущаю по поводу того, во что так стремительно обращается моя жизнь. Понятно, что я не вела размеренное существование большую часть времени. Вечно со мной что-то происходило и менялось. Но последние недели побили все рекорды. А самое главное, что это только начало. Вскоре моя жизнь должна измениться насколько, что прежней уже не станет. Конечно, все эта беготня и шпионские игры немного отвлекали и не давали сосредоточиться на том, что скоро в моей жизни появится ребенок, крошечное существо, которое будет нуждаться во всем моем внимании и подстроит мою жизнь под себя.

Готова ли я? Очевидно, что прямо сейчас нет. Утешает, что есть еще время. Хватит ли мне его на то, чтобы радикально измениться, стать кем-то другим? Не знаю. И если хватит, какой я буду? Собой или кем-то другим, кого не знаю? И еще один вопрос, от которого не спрятаться, оставаясь наедине с собой. Как я отношусь к отцу своего ребенка? Чего хочу от него? И хочу ли вообще хоть чего-то? Очень хотелось вспылить, как обычно, и проорать, что Рамзин мне не нужен, и, провались он хоть в ад, мне плевать… Но что-то новое внутри уже нашептывало, что прежних эмоций нет, как их не выискивай. Да, злость и обида остались, они не стали меньше, может, разве что не такими острыми, какими-то сглаженными и обтекаемыми. Но ненависти не было… не к нему… да и была ли она вообще? А еще, как ни прячься, приходилось признать, что была еще и тоска, такая липкая, въедливая, от которой не отмыться, не избавиться. Она почти не ощущалась днем, но вцеплялась в меня ночами. Грызла, нудела, как больной зуб, попрекала отсутствием той вроде раздражающей раньше чрезмерной близости Рамзина, его навязчивых, казалось бы, прикосновений, ставшего привычным насыщенного запаха сильного мужского тела. Его голодного нахального взгляда, под которым я ощущала себя голой в любой одежде. Его голоса, вызывавшего во мне одинаково мощный отклик и когда он властно приказывал, и когда соблазнял, нашептывая, превращая мое тело в пластичную, жаркую субстанцию, что льнула к нему, пела и вскипала под его ртом и пальцами. А еще не хватало мелких, вроде незаметных, заботливых жестов и действий, случайных касаний без сексуально подтекста, его редких улыбок, от которых я почему-то зависала, всего того, что я воспринимала в штыки тогда и почему-то остро хотела сейчас. Наверняка это гормоны и накопившаяся усталость вытворяют эти странные штуки с моими мозгами. Иначе с чего бы меня так накрывает желанием ощутить под пальцами его мокрую гладкую кожу и упругие сокращающиеся мускулы? Прижаться к широкой, покрытой темной порослью груди, втягивая аромат его вожделения, и слушать, как она вибрирует от его голоса и дыхания. Скользнуть бесстыдными пальцами по мышцам пресса и живота и обхватить его член, впитывая, как он алчно дернется в моей ладони, а в ответ сократятся мышцы в глубине моего естества. Конечно, это глупые гормоны, что же еще! И усталость мешает мне отбросить от себя эти иррациональные эмоции и желания. Я просто высплюсь и опять приду в норму. Я надавила лбом сильнее на стекло, желая почувствовать пусть даже боль, только физическую, реальную, а не ту одновременно эфемерную и при этом беспощадно отчетливую, что шла изнутри. Мне не нужен Рамзин… не хочу испытывать в нем потребность!

Неожиданно сильная рука легла мне на шею, отстраняя от стекла, а другая обвила талию, властно и бесцеремонно прижимая к горячему, большому телу за спиной.

Я дернулась и вскрикнула, причем не столько от испуга, сколько от молниеносного узнавания. Моё тело, разум, каждый грамм плоти и сантиметр кожи узнали прикосновения Рамзина мгновенно. Так, будто узнавать его руки было самым естественным из моих врожденных инстинктов. А в следующую секунду произошло сразу несколько вещей: хлипкая дверь в ванную с грохотом врезалась в стену, тут же повисая на одной петле, а на пороге возник взъерошенный Роман, ощущение прикосновения испарилось, как и не было, и только на грани слышимости проскользнул шепот «Найду!». Резко развернувшись на звук, я тут же поняла, что совсем одна в душевой кабине, и тут же дверца стремительно отъехала в сторону, и на меня уставился яростным взглядом Роман.

— Что?! — рявкнул он, буквально сканируя меня глазами.

— В смысле? — я еще не могла отойти от так явно почудившегося мне присутствия Рамзина и поэтому, наверное, совершенно тупо сейчас пялилась на него.

— Какого черта ты кричала? — прищурился Роман уже почти злобно.

И что я должна была ответить, стоя перед ним голышом в душе? Я озабоченная дура, которой мерещится бывший любовник и отец нерожденного ребенка, стоило только прикрыть глаза и подумать о нём? Ну да, прекрасный повод для него в очередной раз пройтись по мне своими насмешками, давать который я Роману не была намерена.

— Ничего. Я просто поскользнулась, — очень умно, но мне плевать. Правду я точно говорить не собираюсь. — Может, ты уже закроешь эту долбаную дверь? А лучше обе!

Роман ещё раз ощупал меня с головы до ног пристальным взглядом, потом придирчиво осмотрел всю крохотную ванную комнату и, буркнув что-то явно оскорбительное, закрыл дверцу. Я стояла под душем и слушала, как он пару минут возился с дверью в ванную, тихо ругаясь под нос. Только оставшись одна, позволила себе выдохнуть, изгоняя изнутри такое отчетливое видение. Точнее, пытаясь это сделать, потому что кожа шеи и живота, по которому напоследок скользнула призрачная рука, горела, словно натертая перцем. Избавляясь от этого чувства, я яростно намылила и растерла себя и, быстро смыв мыло, буквально сбежала из ванной, в которой мне чудился запах Рамзина.

Роман лежал, вытянувшись на диване в гостиной, который явно был маловат для его роста и крупного тела. Он