Джордж сказал, что еще никогда не видел Алексис такой, новот уже четыре года, как он жил отдельно и не знал, насколько она изменилась.Она всегда была трудным ребенком, но теперь проявились худшие черты еехарактера. Несмотря на врожденную робость, она страстно желала статькинозвездой.

— Трудный возраст, — сказала Эдвина Джорджу, когдаони остались наедине. — И она такая красивая. А красота приносит не толькосчастье. Ей делают интересные предложения, а мы говорим «нельзя». Ей это ненравится, и она обижается на нас. По крайней мере на меня.

— Очень надеюсь, что это временная блажь и со временемэто пройдет.

Джордж даже не догадывался, насколько тяжело сейчас Эдвине.Воспитывать детей не такое простое занятие, как ему казалось.

— Что будем делать? — Он произнес это так, словноАлексис совершила серьезное преступление, и Эдвина рассмеялась — Мы уедемдомой, и, думаю, она скоро придет в себя. А там со временем найдется мужчина,который не побоится проблем, связанных с ее внешностью.

Джордж, улыбнувшись, смущенно покачал головой.

— Надеюсь, у меня не будет дочерей.

— А я надеюсь, что ты будешь счастливым отцом. —Эдвина по-прежнему улыбалась. — И раз уж мы коснулись этой темы, —она внимательно посмотрела на него, — скажи, что у тебя с Хелен? И почемуты не в Палм-Спрингс?

— Я звонил туда, но они сейчас гостят в Сан-Диего. Яоставил записку в отеле, но надо подождать их возвращения. Жаль, что ты невстретилась с Сэмом…

Эдвина познакомилась с ним три года назад, и Сэмюэль Горовицей понравился. Высокий, солидный мужчина с умными глазами, он казалсяолицетворением силы и мужества.

— Встречусь в следующий раз. Но послушай меня, —сказала она, строго глядя на него, — не испорти себе жизнь. Помни, о чем ятебе говорила. — Эдвина улыбнулась, но он знал, что сестра не шутит.

— Слушаюсь, мэм. Почему бы вам не поговорить на ту жетему с вашей сестрой?

Но уже через день после того, как рухнули надежды на участиев съемке, Алексис успокоилась и весело отпраздновала свой день рождения. Доотъезда оставался еще один день, и Уинфилды решили провести его в студииДжорджа, где им посчастливилось увидеть Лилиан Гиш.

— Ты когда-нибудь позволишь Алексис сниматься?

Джордж откинулся на спинку стула и вздохнул:

— Не знаю. Не думал об этом. А что, ты исполняешь рольпарламентера? Эдвина рассмеялась.

— Нет. Просто интересно. Она, похоже, не меньше тебялюбит кино…

Сей факт не вызывал сомнений, а кроме того, внешние данныеАлексис вполне соответствовали стандартам кинозвезды, и, будь она чутьпостарше… Алексис, безусловно, одобрила бы такие мысли.

— Не знаю, — повторил Джордж, — возможно,когда-нибудь… Но здесь происходит всякое. Ты действительно хочешь, чтобы онаиспытала все это на себе?

Лично он сам не пожелал бы этой профессии своим детям. Вот иСэм не хотел, чтобы Хелен снималась в кино. По мнению Джорджа, это пошло ейтолько на пользу.

— Хелен же пробовала, и ничего, — заметила Эдвина,и он кивнул.

— Это так, но они слишком разные. И Хелен никогда неснималась в главных ролях. Отец запер бы ее на ключ и не выпускал, прояви онатакое желание. — Это объяснение снимало все вопросы.

— Я просто спросила. Ты не подумай, что мне этогодействительно хочется.

— Кстати, а где Алексис?

— В отеле. Ей немного нездоровится.

— Ты уверена? — Джордж подозревал теперь чуть лине каждого мужчину в желании совратить его сестру, чем давал Эдвине повод длянасмешек.

После обеда Джордж подбросил их до отеля и вернулся встудию.

В номере никого не оказалось. Эдвина решила, что Алексисушла в бассейн купаться, и послала Тедди за ней.

— Ее там нет, — сказал, вернувшись, Тедди. —Может, пошла прогуляться…

Он вновь убежал, так как надеялся застать в фойе своегокумира Тома Микса.

Эдвина и Фанни стали собирать чемоданы. Пришло времяужинать, но Алексис все не появлялась. Эдвина начала беспокоиться. Ей нехотелось думать плохо о своей сестре, но вдруг Джордж все-таки прав? Алексистакая непредсказуемая… робкая… застенчивая… тихий и молчаливый ребенок. Нотеперь, кажется, она научилась преодолевать эти детские качества.

В восемь вечера встревоженная Эдвина позвонила Джорджу. Онуже собирался куда-то уйти, но звонок сестры заставил его изменить планы.

Дрожащим голосом Эдвина сообщила брату, что Алексис исчезла.Джордж тут же примчался в отель.

— С кем, кроме вас, она общалась? Эдвина не моглаответить ничего определенного.

— Может, опять Малкольм Стоун? Думаешь, у нее хватитглупости?

— Да не глупость это, — Эдвина едва сдерживаласлезы, — а молодость…

— Какая, к черту, молодость! Я тоже был молодым!..

Эдвина невольно улыбнулась: в двадцать четыре года Джорджсчитал себя совсем взрослым мужчиной.

— Однако я не болтался неизвестно где спятидесятилетними шлюхами…

— Не время сейчас об этом. Скажи лучше, что делать?Вдруг что-то случилось?

Но Джордж в отличие от Эдвины не верил в похищения инесчастные случаи, поэтому решил не звонить в полицию, хотя сестра просила егосделать это.

— Понимаешь, если она опять со Стоуном или с другимподобным ему типом, газетчики раздуют невиданных размеров скандал, а мне этосовсем ни к чему…

Вместо этого Джордж поговорил с носильщиками и швейцаром,сунул каждому по паре долларов и через двадцать минут, бледный от ярости,вернулся с ответом: Алексис и Малкольм уехали на Розарита-Бич, по ту сторонумексиканской границы.

— Господи! — Эдвина разрыдалась, велев Фанни иТедди оставить их одних. — Что же нам делать, Джордж?

— Что делать?!

Он кипел от бешенства. Было уже полдевятого, и при самойсумасшедшей гонке они могли попасть туда не раньше чем через полтора часа.Только бы не опоздать…

— Ехать в Мексику, вот что. Убью гада!

Эдвина слишком хорошо знала вспыльчивый характер своегобрата. Она велела детям ни в коем случае не выходить из номера и, схвативпальто, побежала за ним.

Скоро они мчались на юг я без двадцати одиннадцать добралисьдо места. Около отеля стояли роскошные американские автомобили. Многие жителиЛос-Анджелеса приезжали сюда на ночь, чтобы весело провести время.

Они вошли в отель, и Джордж уже собирался распахивать всеподряд двери номеров, но решил сперва заглянуть в бар.

Совершенно пьяный Малкольм Стоун сидел за карточным столом,а Алексис стояла рядом.