– Где я? – едва слышно прошептал он. Потом его взгляд скользнул по нашим лицам. – Ааа, это вы, мясники! – сказал он. – Значит, я ранен! Странно! Это очень странно, пилюльщики!

Лица Мюллера и Генриха сияли от радости.

Мы ввели ему еще 300 кубиков заменителя крови перистона, чтобы компенсировать большую потерю крови и стимулировать кровообращение. Потом мы занялись остальными ранеными. Часа через два всем раненым уже была оказана медицинская помощь. Тем временем Земмельмайер уже настолько пришел в себя, что мы могли отправить его на дивизионный медицинский пункт вместе с другими ранеными.

Поскольку в соседней деревне все еще шел ожесточенный бой и там наверняка была большая потребность в санитарных машинах, я решил отправить Земмельмайера и остальных наших раненых на пяти телегах. Мы постелили на телеги толстый слой соломы и укутали раненых в теплые одеяла.

Все наши повара собрались у перевязочного пункта, чтобы попрощаться с Земмельмайером и пожелать ему скорейшего выздоровления. К этому времени его состояние улучшилось уже настолько, что на прощание он громко крикнул им:

– Суп я уже посолил! Не забудьте об этом, ребята!

Генрих снова украдкой посмотрел на великана из Кёльна.

– Вернулся с того света! – прошептал он благоговейно.

Пошел снег. Земля уже хорошо промерзла, поэтому снег не таял, и русский ландшафт впервые приобрел настоящий зимний вид. В течение одного этого дня нам пришлось иметь дело с обоими самыми опасными противниками, которые еще доставят нам немало хлопот на протяжении всей Русской кампании: с танками Т-34 и с генералом Морозом. Пока еще мы считали русские танки более опасным противником, однако уже вскоре нам предстояло изменить свое мнение…

Маленькая колонна из пяти повозок с ранеными, каждую из которых кроме русского возницы сопровождал и санитар-носильщик, бодро покатила по свежему снегу. Их сопровождали санинструктор унтер-офицер Тульпин, а также немец из Сибири Кунцле. Лошадки Мюллера тоже были тут: Мориц бодро семенил во главе колонны, а Макс замыкал ее. Но Максу явно не нравилось, что его разлучили с верным другом Морицем, бок о бок с которым он прошагал более полутора тысяч километров по просторам России, и его вознице стоило больших усилий постоянно сдерживать его.

Из соседней деревни все еще доносился шум боя. Наверняка там будет много раненых. Я прикинул, что после того, как Тульпин отвезет наших раненых на дивизионный медицинский пункт, он мог бы прямо оттуда отправиться в соседнюю деревню, чтобы помочь находившемуся там батальону при перевозке раненых. К тому времени бой должен был закончиться, а медперсонал соседнего батальона будет только рад нашей помощи. Деятельному Тульпину очень понравилось это задание. Сказав на прощание «Так точно, герр ассистенцарцт!», он с радостным видом отправился в путь. Я предоставил ему право действовать в пути по обстоятельствам и лишь рекомендовал не подвергать раненых излишней опасности.

С чувством гордости я смотрел вслед своей маленькой, отважной колонне, как она проезжает по деревянному мосту через ручей, который, как длинная темная артерия, протекал по заснеженному ландшафту. Я сам сформировал эту транспортную колонну, и, насколько мне было известно, подобной колонны не было ни у одного врача нашей дивизии. Она позволяла мне не зависеть от санитарных машин, и мне не нужно было умолять вышестоящие инстанции о выделении моторных транспортных средств, когда санитарных машин не хватало. С довольным видом я вернулся на батальонный перевязочный пункт, где Мюллер и Генрих смывали кровь с пола и приводили все в порядок. Мюллер был неразговорчив и явно чем-то расстроен.

– Что случилось, Мюллер? – поинтересовался я.

– Ничего, герр ассистенцарцт!

– Но я же вижу, что-то не так!

Вместо Мюллера ответил Генрих:

– Мюллер беспокоится о нашей колонне, особенно о Максе и Морице. Он считает, что Тульпин недостаточно осторожен! Он слишком рискует и относится к лошадям не с такой заботой, как мы!

– На этих прогнивших мостах лошади могут легко сломать ногу… или их могут украсть! – не выдержал Мюллер.

– Но такое может произойти, когда и кто-то из нас будет там! – заметил я.

– Нет, при мне такого не случится! – возразил Мюллер. – Кроме того, во всех подразделениях не хватает лошадей. Даже повара охотятся за ними… они воруют все подряд, как сороки! Для их котлов любое мясо сгодится!

– Но, Мюллер, вы преувеличиваете! Ведь в любом случае самое важное – это наши раненые, не так ли? Кроме того, Тульпин примерный унтер-офицер, разве не так?

– Так точно, герр ассистенцарцт!

Что еще мог Мюллер ответить мне? Однако я решил, что сейчас не самое подходящее время рассказывать ему о том, что я поручил Тульпину оправиться в соседний батальон, чтобы помочь при транспортировке раненых.

Ближе к вечеру зазвонил телефон. Из штаба полка интересовались положением дел на нашем участке и сообщили, что на соседнем участке два Т-34 сначала были обездвижены, а с наступлением темноты окончательно выведены из строя. Остальные пять русских танков огнем своих пулеметов не позволяли нашим командам истребителей танков при свете дня приблизиться к двум подбитым Т-34. После уничтожения этих двух танков они беспрепятственно пересекли нашу переднюю линию обороны и вернулись в расположение своих войск. Они могут в любое время появиться опять. Нам посоветовали всю ночь сохранять максимальную бдительность.

Чтобы хоть чем-то заполнить тягостное ожидание, я решил нанести визит Кагенеку. Вместе с несколькими солдатами 12-й роты он находился на своем командном пункте. Все сидели вокруг большой русской печи, в которой ярко пылал огонь.

– Да вы похожи на состоятельных русских бюргеров! – шутливо заметил я, топая сапогами, чтобы стряхнуть с них налипший снег.

– Входи, входи! У нас есть чай! – воскликнул Кагенек. – Я могу тебе сказать, что мы узнали самый лучший способ приготовления чая! В русском самоваре! В мирное время Россия, должно быть, очень приятная страна… – Он налил мне чаю. – Тройки с бубенцами, целый день тихонько шумит самовар, хороший чай и стопка водки!

– Жаль, что сейчас здесь не так приятно! – проворчал я. – Солдаты сидят в окопах без зимнего обмундирования! У них нет ничего, кроме вязаных подшлемников, защищающих уши! Ветер продувает их насквозь сквозь дыры в поношенной форме!

– Но зато легкий морозец сковал землю, и теперь будет легче снабжать нас всем необходимым, – возразил Кагенек. – Кроме того, сейчас не так уж и холодно – всего лишь несколько градусов ниже нуля! Конечно, неприятно, но терпимо!

– А как ты считаешь, насколько холодно будет здесь зимой? – спросил я и снова напомнил ему пророчество старого дровосека: «В этом году майские жуки отложили личинки глубоко в землю! Нас ожидает ранняя, суровая зима! Такая зима, которую не скоро забудут!»

– Да, да! – задумчиво отозвался Кагенек и добавил: – Кстати, сегодня я получил весточку от Штольце. Его не отправили в Германию, он лечится где-то здесь, в России, в одном из полевых госпиталей. Он считает, что скоро сможет вновь присоединиться к нам. Возможно, он сам и еще несколько офицеров такого же склада очень пригодятся нам этой зимой!