Шеф полиции Вильсон снисходительно выслушал своего не в меру запальчивого подчинённого и усмехнулся:

– В моей практике ещё не было случаев, чтобы девяностолетний старик с множественными переломами и сотрясением мозга подавался в бега! Скажите, у нас на него есть что-нибудь? В России по делу об убийстве он проходит как свидетель; в его квартире найден труп киллера, который застрелился… В Чикаго его видели выходящим из масонской ложи, что само по себе ни о чём не говорит, и тот свидетель недавно умер от сердечного приступа… Где улики? Или я должен в дело подшить ваши подозрения?

Детектив Джонсон понял, что людей он не получит, и в сердцах вскричал:

– Но как же вы не понимаете?! Слишком много странностей! Дэвис, масоны… Эти загадочные самоубийства… Этот человек опасен!

– А вы на меня не повышайте голос! – вскипел шеф полиции. – Не забывайтесь, детектив Джонсон. Прослужите в полиции лет двадцать, как я, тогда и получите право кричать. Идите работать. Лишних людей у меня нет…

Детектив Джонсон покинул кабинет начальника, но эта история не выходила у него из головы. Накануне он, повстречав Литвинова на лестнице, не дошёл до квартиры Кэтрин Вильямс, с которой хотел поговорить о её статье… Теперь его озарила догадка: «Она должна быть связана с русским!»

– Нет, этого не может быть, не может быть, – повторяла расстроенная девушка, – это какая-то ошибка… Что вы! Мистер Литвинов – безобидный пожилой человек! А вы его в серийные убийцы записали!

– Мисс Вильямс, мне бы тоже хотелось верить в невиновность мистера Литвинова, но всё указывает на его причастность к гибели людей, – с жаром говорил детектив Джонсон. – Не заметили ли вы ничего странного в его поведении, или, может быть, он говорил, что владеет техникой гипноза?

Кэйт задумалась: «Неужели это правда? Получается, я впустила в дом убийцу?!»

– Нет, – вслух сказала она, – ничего странного не было… То, что говорите вы, слишком похоже на фантастику! Гипнотизёр-убийца… У вас есть ещё ко мне вопросы, детектив?

– Как вы с ним познакомились?

– Нас представил друг другу общий знакомый, – строго поджала губы Кэйт. – Он недавно умер…

– И как его звали?

– Джеймс Стивенсон… Он был бизнесмен.

– Как он умер?

– От старости…

– А у вас все знакомые – престарелые люди? – с улыбкой на губах спросил детектив Джонсон.

– Я американская гражданка, – вспылила Кэйт, – и моя личная жизнь охраняется законами Соединённых штатов! Вы довольны моим ответом?

– Вполне, – сказал детектив Джонсон, покидая квартиру, и Кэйт поспешно закрыла за ним дверь.

Она опустилась на диван. Ей не хотелось верить, что Литвинов убийца. «Мы можем подчинять своей воле других людей. Это весьма эффективное оружие в умелых руках! – вспомнила она слова его. – Может и так, но ведь мне-то он зла не причинял! Нет. Я должна навестить его в больнице!»

«Она что-то скрывает, – думал детектив Джонсон, спускаясь по лестнице. – Как бы я хотел докопаться до истины! Остаётся надеяться, что русский придёт в себя и даст показания…»

Будучи пленником самообмана, Джонсон желал прикоснуться к истине, в глубине души подозревая, что она изменит его жизнь навсегда, и все его мечты о счастье лопнут, словно мыльный пузырь…

***

Литвинов поступил в нью-йоркскую больницу с переломами рёбер и правой ноги, а также сотрясением мозга… Ему сделали операцию, за которую заплатило городское полицейское управление, поскольку медицинской страховки у него не было.

Литвинов не приходил в сознание, и врачи опасались, что он впал в глубокую кому. А ему между тем снился прекрасный сон… Он видел смеющееся личико маленькой Лизы и качельки, которые он смастерил для неё дома. Она тоненьким голоском повторяла: «Ещё, папа, ещё…» Но внезапно соскользнула с сиденья и упала на пол. Тогда послышался плач… Прибежала испуганная Катерина. Он поднял дочку на руки и закричал:

– Что я натворил, Катенька?! Прости меня…

Литвинов оглянулся и увидел Лизу взрослой девушкой.

– Ты меня никогда не любил! – кричала она. – Лишь о работе своей и думал, а меня тётке на воспитание отдал… А теперь спрашиваешь, почему я уезжаю с первым встречным? Просто я тебя… ненавижу!

Литвинов сидел подле гроба своей дочери и глядел на её восковое лицо. Он вспомнил о внуке:

– А где Андрей?

– Его не видели с утра, – он у друзей, наверное. Да, нелегко мальчишке будет! Но такова жизнь. Никто ж не виноват!

– Я виноват, – тихо прошептал Литвинов, и слеза блеснула на лице его. Теперь он оказался в кабинете Андрея Романова.

– Дедушка. Ты ни в чём не виноват! Откройся Богу, и ты спасёшься!

И вот снова Катерина… Она глядит на него ласковым взором:

– Скоро всё закончится! Потерпи ещё немного…

– Я хочу быть с тобой.

– Мы будем вместе, но прежде сделай то, о чём просил тебя Андрей… Саша, просыпайся скорее! Лилит пришла за тобой…

В тот миг, когда Литвинов открыл глаза, первое, что он увидел, была Элизабет… Она уже протягивала к его горлу свои руки… Тогда Литвинов отпрянул в сторону и скатился с койки. Элизабет подступила к нему и принялась душить его… Литвинов захрипел, не будучи в силах освободиться из её объятий.

По счастью, в этот миг дверь отворилась, и в палату вошёл медицинский работник. Поднос с таблетками выпал у него из рук. Он попытался оттащить женщину от пациента, но та железной хваткой вцепилась в шею его. Литвинов закатил глаза… Тогда медбрат подносом ударил Элизабет по голове: та упала без чувств, а Литвинов судорожно глотал воздух. На шее его остались кровавые подтёки.

Санитары положили больного на кровать, а Элизабет отвезли в психиатрическую больницу…

О происшествии сообщили в полицию: к дверям палаты вскоре приставили двоих охранников.

***

Литвинов не смыкал глаз. «Они снова придут за мной! – думал он. – Надо уходить… Но как?» Любое неосторожное движение причиняло ему жуткое страдание…

В полночь Литвинов заставил себя подняться с больничной койки. Он сделал один неверный шаг, и тотчас в глазах его потемнело от пронзившей грудь боли; он едва не потерял сознание и с трудом удержался на ногах, прислонясь к стене; отдышался, потихоньку добрался до двери, за которой его поджидало первое препятствие – охрана… Литвинов прислушался. Полицейские говорили об общей знакомой, оценивая её достоинства по десятибалльной шкале. «Как всё просто!», – усмехнулся Литвинов. Когда открылась дверь, эти люди спали мирным сном…

Литвинов огляделся – в коридоре было пусто. Тогда он двинулся в ту сторону, где горело табло «выход». При каждом шаге сломанная нога причиняла неимоверные страдания, чудовищная боль резала грудь его… Ему казалось, что не осталось ни одного здорового места во всём теле…