– Джеймс Стивенсон перед смертью назвал меня убийцей… И он был прав!

Кэтрин поняла, что этого разговора не избежать и проговорила:

– Александр Михайлович, ко мне приходил детектив из полиции… – она сделала паузу. – Но я знаю, вы хороший человек, и Джим, кстати, тоже так считал! Людям свойственно ошибаться… Вся наша жизнь – это сплошная череда ошибок!

– Ты мудро рассуждаешь, девочка, – усмехнулся Литвинов. – И вот тебе мой совет: когда всё закончится, уезжай из этой страны! Ты знаешь, грядут перемены… У меня в России – две квартиры: одна в Москве, другая – в Новосибирске… Я напишу завещание, чтобы всё моё имущество перешло тебе и твоему будущему мужу…

– Что вы, Бог с вами! – испугалась Кэйт. – Вы ещё меня переживёте! Отчего такое мрачное настроение? Да и неужели у вас нет близких родственников?

– Никого у меня нет, – грустно улыбнулся Литвинов и добавил тихим голосом. – Я один в этот мире и никому не нужен…

– Но у вас есть друзья! – заметила она, – Олег и я…

– Потому-то я и хочу оставить всё тебе. Олег – мужчина, он не пропадет! К тому же он хороший парень, – лучше присмотрись к нему! Может, если бы вы познакомились поближе…

Литвинов не договорил; раздался звонок в дверь. Олег пошёл открывать.

– Моя фамилия Джонсон, – донёсся голос из коридора. – Полиция…

– Чем обязан, детектив? – невозмутимо осведомился Олег Давыдов.

– У меня есть основания полагать, что в вашей квартире скрывается особо опасный преступник, который сбежал из-под стражи. Я должен обследовать ваш дом…

– У вас есть ордер на обыск?

– Нет, но… – начал Джонсон, а Олег Давыдов перебил его:

– В таком случае всего доброго, детектив!

Дверь захлопнулась.

– Вы совершаете большую ошибку! – кричал Джонсон. – Я рано или поздно арестую его, а вас привлеку как пособника преступника…

– Он скоро вернётся с ордером, – сказал Литвинов, когда Давыдов вошёл в гостиную, – и тогда тебе, Олег, несдобровать! Я угроза для всех… Мне надо уходить!

– Об этом не может быть и речи, – с жаром возразил Олег. – Я вас никуда не отпущу! Да и как вы пойдёте?!

– Ему, и правда, надо уходить, – вздохнула Кэйт. – Детектив Джонсон, видимо, следил за мной, и он добьётся своего, а пока будет наблюдать за домом. Нам потребуется помощь со стороны и носилки. И надо бы найти безопасное место…

Олег подивился рассудительности молодой американки.

– Носилки смастерить – не велика премудрость! Где можно укрыться, думаю, я знаю… А детектив, – он глянул в окно сквозь занавеску, – да, это, и правда, проблема! Но решить её нам поможет терпение…

Детектив Джонсон сидел в машине на другой стороне улицы… Через пару часов его сменил другой полицейский.

– Да что же, они день и ночь нас будут сторожить? – возмутился Олег. Потянулись томительные часы ожидания. Наконец, посреди ночи рёв двигателя огласил округу.

– Слава Богу! – обрадовался Олег. – А я едва, было, не отчаялся. Ну, что? Пора, Александр Михайлович…

Литвинов жил в центре Нью-Йорка при храме, построенном ещё до русской революции на средства частных жертвователей. Во времена раскола он принадлежал зарубежной православной церкви. Настоятель храма, отец Саймон, был американцем русского происхождения. Некогда его предки бежали из «погибающей страны», как тогда говорили в среде эмигрантов о советской России. Для них революция и гражданская война стали настоящим апокалипсисом. Взаимные проклятия на протяжении семидесяти лет сыпались с обеих сторон… Но теперь церкви воссоединились!

Отец Саймон спокойно отнёсся к просьбе Олега, которого знал как щедрого жертвователя, и приютил Литвинова в одном из подсобных помещений церкви, где находилась мастерская и изготавливали восковые церковные свечи…

Олег и Кэйт долгое время не навещали старика, боясь выдать его новое место нахождения… Детектив Джонсон вскоре после своего первого визита получил ордер на обыск, но из дома Давыдова ушёл ни с чем.

– Умница эта Катя! – думал Олег, вспоминая о Кэтрин Вильямс. – Она оказалась права.

Миша, заместитель Олега по фирме (они вместе перевозили Литвинова), бывал в церкви настоятеля Саймона и узнавал о состоянии больного. Литвинов шёл на поправку. Спустя месяц он вставал с постели и, прихрамывая, ходил по церковному двору. И только боль в груди ещё напоминала о себе.

– Вам нельзя подниматься, – всякий раз говорила прихожанка, которая делала ему перевязки. Но он заходил в мастерскую и наблюдал, как люди трудятся, а однажды вызвался обучиться их ремеслу. С тех пор у него появилось занятие…

– Мне нужно вам кое в чём признаться, – как-то говорил Литвинов настоятелю. – Я тут потому, что скрываюсь от полиции…

– Я думал, вам угрожает опасность, – мрачно заметил отец Саймон.

– Это тоже… – вздохнул Литвинов.

– Быть может, вы хотите исповедаться?

– Вряд ли я готов, – печально промолвил Литвинов. – В своей жизни я наделал слишком много зла!

– А вы знаете, что погубило Иуду Искариота? – сказал тогда отец Саймон. – Нет, не предательство Сына Божьего. Он раскаялся в этом своём грехе. Его погубило отсутствие веры и надежды на Бога! Он считал, что его грехи слишком велики, и Господь никогда не простит его, – оттого и удавился… Но Всевышний не желает смерти грешника! Вера, надежда и любовь спасают падшие души! Подумайте над моими словами…

Однажды в церковь приехал Олег Давыдов.

– Мне кажется, надо сообщить о вас внуку, – сказал он. – Я готов отправиться в Россию…

– Я не хочу, чтобы он беспокоился понапрасну, – возразил Литвинов. – Я и так причинил ему немало зла! Не делай этого, прошу тебя. Ничего не надо… Я не заслуживаю твоего внимания! И Кэйт скажи: пусть не волнуется обо мне. Я чувствую, скоро всё изменится… к лучшему. Кстати, я написал завещание на её имя! Ты знаешь, у меня в России осталось кое-какое имущество. Андрею оно вряд ли понадобится, а она… Я бы очень хотел, чтоб она обрела счастье, которого заслужила! Приглядись к ней, Олег: она правильная девушка…

***

На другой день Литвинов пришёл к отцу Саймону на исповедь… Он без утайки поведал все свои грехи, от истории с больным мальчиком и до массового убийства в здании масонской ложи. Литвинов думал, что отец Саймон, как прежде Олег Давыдов, не поверит ему, но тот спокойно выслушал покаянные слова, после чего покрыл епитрахилью голову его и прочёл разрешительную молитву: «Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия да простит ти, чадо Александр, и аз, недостойный иерей, властию Его, мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь».

Ожидая своей очереди к принятию Святых Даров, Литвинов оглянулся и увидел знакомое лицо нью-йоркского полицейского. Детектив Джонсон стоял в дверях храма и смотрел в его сторону. Причастившись «Тела и Крови Христовых», Литвинов направился к выходу.