Йен невесело засмеялся. Как будто такое возможно. Она ведь стояла у него на пути с самого первого дня, с того мгновения, как он ее впервые увидел.

— Можешь не волноваться, что я от вас отстану, — сказала Маргарет. — Ведь я умею ездить верхом.

Йен мрачно посмотрел на жену, потом буркнул:

— Я помню. — И, казалось, еще больше разозлился. Немного помолчав, он добавил: — С мальчиком все будет хорошо. Хотя не могу сказать того же о твоем отце. Вот только надо догнать его побыстрее…

— Я могу помочь тебе найти его.

Йен внимательно посмотрел на жену. Неужели действительно поможет? Но если она снова лжет…

— Ты знаешь, куда он направился?

— Не точно, но…

Йен с раздражением отмахнулся.

— Не думаю, что мне нужна помощь таких, как ты. Я сам отыщу его. — «Ламонт — лучший следопыт в Шотландии», — добавил он про себя.

— А если нет? Подумай об этом, Йен. Ты ведь хочешь схватить моего отца? Так что лучше — взять меня с собой или оставить здесь? Я обладаю сведениями, которые могут тебе понадобиться.

Конечно, она права. Но это вовсе не означало, что его жена поделится этими сведениями. И что тогда? Йен презрительно усмехнулся.

— Ты так легко соглашаешься предать своего отца? Интересно, почему я не удивлен?

Маргарет от гнева бросило в жар, но что она могла сказать в свою защиту? Они оба знали, что она натворила. Вскинув подбородок, она заявила:

— Я пойду на все ради своего сына.

Йен молча кивнул. Пусть она и лгунья, но сейчас она не лгала. Не исключено, что ее и впрямь можно использовать. Обменять на голову отца, если не останется другого выхода. Но согласится ли проклятый Макдауэлл обменять свою подлую жизнь на жизнь своей дочери?

Он обернулся к одному из своих людей.

— Найди коня для леди. Она может быть нам полезна. — Взглянув на жену, он тихо сказал: — Только посмей солгать или сделать что‑то такое, из‑за чего я пожалею о своей доброте… Клянусь, ты тогда больше никогда не увидишь сына.

Ужасные слова мужа звучали в ушах Маргарет и много часов спустя. Она твердила себе, что он сказал так просто от злости, сгоряча. Нет‑нет, он не отберет у нее сына… не посмеет… не сможет… Или сможет?

Шесть лет назад она бы с уверенностью сказала, что такое просто невозможно. Ее муж не мог быть таким жестоким, даже если злится на нее, но нынешний Йен уже не тот человек, за которого она вышла замуж, и невозможно было даже представить, как поведет себя этот холодный грозный незнакомец. Серьезный немногословный юноша, ее возлюбленный, превратился в мрачного язвительного незнакомца.

Возможно, в этом и заключалась проблема. Кроме того, у нее ведь, в сущности, не было времени как следует узнать мужа. Все произошло слишком быстро — страсть, брак, любовь… Физическая близость создала иллюзию большего. У них не было времени научиться доверять друг другу, а потом их разделила война.

Оглядываясь назад, Маргарет понимала: у них не было шанса. Они были слишком молодыми, слишком страстными… и совершенно не увереными друг в друге. Ими владели бурные чувства и физическое влечение, а более глубокие чувства только зарождались. Они могли вырасти и расцвести, будь у них шанс. Возможно, все сложилось бы иначе, если бы не война. Но, увы, война началась — и все рухнуло. А ведь любви, как и всему живому, необходимо питание. Без него она умирает.

Их брак во многих отношениях был ошибкой. Они слишком разные. Йен хотел, чтобы она стала такой, какой быть не могла. Но вместе с тем… она точно знала, что никогда не испытывала ни к одному из мужчин таких чувств, как к мужу. Она пыталась — видит бог, пыталась, — однако с ним она испытала то, чего в ее жизни не было раньше: настоящую пылающую страсть. Да, рядом с ним она была по‑настоящему счастлива, и это делало разлуку невыносимой.

Был ли их брак ошибкой или нет, но Маргарет искренне сожалела о том, как они расстались при их последней встрече. Она не должна была предъявлять ему ультиматум, а он должен был дать ей хоть что‑то.

Одних лишь обещаний недостаточно. Быстрого — пусть и страстного — соития под деревом тоже маловато. Ей нужна была нежность и любовь, а не похоть. Ей нужно было доверие, а не сомнения и подозрения. Ей необходимо было знать, что она важна для него. А мимолетная постельная утеха — это всего лишь приятное, но кратковременное отвлечение от войны, ради которой он жил.

Поначалу Маргарет никак не могла поверить, что муж жив. Но первый огонек надежды в ее душе был почти сразу затушен пониманием, что он приехал не за ней, а за ее отцом. Понятно, что он не желал иметь с ней ничего общего. А она… она не знала, что думать. Со временем она приняла смерть Йена и оставила любовь к нему в прошлом, а новая встреча все воскресила.

Они скакали галопом почти три часа, придерживая лошадей только тогда, когда съезжали с дороги у очередного замка или, как сейчас, желая определить, по какой из ветвей дорожной развилки поехал ее отец. Было очевидно, что Макдауэллы рвались к камбрийскому побережью, но туда вело много дорог.

Краем глаза она следила за мужем, который выехал вперед, чтобы поговорить с красивым воином, возглавлявшим следопытов.

Муж сильно изменился. Теперешний мускулистый гигант устрашающего вида ничем не напоминал молодого воина, жившего в ее памяти. Тем не менее он оставался красивым. Возможно, стал даже привлекательнее, поскольку время и сражения сделали его лицо более мужественным.

Вот только Маргарет всегда привлекала в нем не внешность, а то, что находилось глубже: острота ума, окружавшая его аура силы, настойчивость и упорство, которым невозможно было противостоять. Впрочем, ее и сейчас неудержимо влекло к нему. Она могла бы лететь к нему, как мотылек на огонь, могла бы сгореть вместе с ним, однако он сгорит в огне, а она — в адском пламени, через которое прошла после бойни на берегу озера. Она рыдала днями и ночами, не в силах ни спать, ни есть. Она винила себя во всем и хотела умереть, считала, что заслуживает смерти. Если бы не беременность, вероятнее всего, она была бы уже в аду.

Благодаря Эхану она обрела смысл жизни. И муж, которого она считала мертвым в течение шести долгих лет, не отнимет у нее сына, независимо от степени ее вины перед ним.

Да, она совершила ошибку, ужасную ошибку, но не намеренную. У нее не было злого умысла. У нее не было выбора. Зато у него был. Йен не давал о себе знать целых шесть лет, и, как следствие этого, у Эхана первые пять лет его жизни не было отца. И если Йен столько лет не знал о сыне, то сам в этом виноват.

В этот момент, словно услышав ее мысли, муж повернул к ней голову. Их взгляды встретились. Спустя несколько мучительных мгновений он помрачнел, отвернулся и возобновил разговор со своим воином, если, конечно, резкий обмен короткими фразами можно считать разговором.