Было ясно, что Йен не желал с ней говорить. Похоже, он старательно делал вид, что она для него не существует. У него неплохо получалось — сказались шесть лет практики. Теперь, когда первое потрясение от встречи прошло, Маргарет злилась на него. «Как он мог?» — восклицала она мысленно.

Ее гнев еще более усилился, когда погоня в очередной раз возобновилась. Несмотря на изнурительную гонку, они так и не догнали отца. Маргарет не знала, радоваться ей или печалиться. Несмотря ни на что, она любила отца и не хотела, чтобы его схватили. После бойни на берегу Лох‑Райана и казни двух братьев Брюса она даже боялась и думать о том, какая месть его ждет. Впрочем, Брюс весьма терпимо относился к некоторым своим противникам, в том числе — к графу Россу. Но проявит ли он такую же терпимость к ее отцу?

Не исключено. Возможно, в этом была еще одна причина безоговорочной преданности Йена своему кумиру. Король и его «проигранное дело» были хорошим выбором для Шотландии. Маргарет следовало больше верить мужу. Но шесть лет назад дело действительно казалось безнадежным, и она приходила в ужас, думая о том, что случится с Йеном, если он попадет в руки короля Эдуарда.

Теперь ее терзал другой страх: за отца и еще больше — за сына. Мальчик, вероятно, напуган и измотан. Отец скорее всего до сих пор держит его в седле.

Стемнело, и ее страхи усилились. Где они все? Куда девались? Неужели продолжают скакать в темноте? Тогда кто‑то может пострадать.

Когда они сделали следующую короткую остановку, чтобы напоить лошадей, Маргарет больше не могла сдерживаться и отыскала Йена, беседовавшего с тем же самым воином. Когда она подошла, оба замолчали. Она несколько раз переводила глаза с одного мужчины на другого, отмечая, что они в чем‑то очень похожи: оба высокие, широкоплечие и скроены как осадные машины короля Эдуарда. И еще их объединяла манера держаться, а также гранитная невозмутимость лиц.

Молчание затягивалось. Судя по всему, следопыт был таким же неприветливым и склонным к молчанию, как ее муж: друзья как‑никак…

Маргарет повернулась к следопыту.

— Милорд, полагаю, вам известно, кто я такая. Но, к сожалению, мне не известно, к кому я обращаюсь.

Воин приподнял брови, покосился на Йена и ответил:

— Юэн Ламонт, миледи.

Она улыбнулась, словно желая сказать: «Видишь, это совсем не трудно».

Йену явно не понравилась ее улыбка, и он буркнул:

— Чего тебе, Маргарет?

Кроме этой увлекательной беседы? Кроме объяснений, где он пропадал шесть лет? Маргарет скрипнула зубами, заставив себя успокоиться, и сказала:

— Мы должны остановиться.

— В округе полно замков. И если ты устала, то я уверен: все они откроют ворота для дочери Дугалда Макдауэлла.

Маргарет испытывала большое искушение сказать, что они едва ли примут жену Йена Маклина.

— Я не устала. Но уже почти темно. Если мы продолжим путь в темноте… Возможно, Эхан пострадает, если мы все‑таки догоним ночью отца.

Йен замер при упоминании этого имени, а Юэн Ламонт с удивлением спросил:

— Кто такой Эхан?

— Мой сын, — ответила она. — Наш сын.

Ламонт что‑то пробормотал себе под нос — насколько поняла Маргарет, это было весьма замысловатое ругательство — и взглянул на друга, ожидая подтверждения.

Йен отвел глаза.

— Она утверждает, что мальчик с Макдауэллами — мой сын.

Ламонт присвистнул и едва заметно улыбнулся.

А Маргарет прикусила язык, чтобы не возмутиться насчет слова «утверждает».

— Я знаю, ты очень хочешь догнать моего отца, но пойми: Эхан действительно может пострадать.

У Йена задергался мускул под глазом.

— Что же ты предлагаешь? Позволить твоему отцу уйти? Если он доберется до берега и погрузится на корабль, мы лишимся шанса догнать его. А потом он укроется в каком‑нибудь сильно укрепленном замке. Они уже где‑то близко — в миле или двух от нас. Мы бы уже их догнали, если бы не были вынуждены уклоняться от столкновения с английскими солдатами, посланными за нами твоим отцом. Я не остановлюсь сейчас ни за какие блага мира.

Маргарет не могла поверить, что этот грубый воин, не желавший идти на компромисс, — ее муж. Он был скорее похож…

Она поморщилась. Да, он походил сейчас на ее отца.

— Значит, ты готов рисковать жизнью сына ради того, чтобы не дать моему отцу ускользнуть из твоей ловушки?

Йен делал над собой титанические усилия, чтобы не взорваться. Он вовсе не должен оправдываться.

— Не я подвергаю его жизнь риску, а твой отец. — Он взглянул на Ламонта. — Пора. Мы и так слишком задержались.

Йен ушел. Но перед тем как Юэн Ламонт последовал за ним, Маргарет показалось, что следопыт взглянул на нее с симпатией.

— Значит, там твой сын, Гарпун? Почему ты мне ничего не сказал? Я думал, что ты взял ее с собой для получения информации.

Йен сел на коня.

— Я так и сделал. Кроме того, не было времени.

Ламонт усмехнулся. Он отлично понимал, что объяснение — так себе. Йен — тоже. Просто он всего лишь несколько часов назад узнал, что у него есть пятилетний сын, и это повергло его в такое смятение, что он больше ни на чем не мог сосредоточиться — только на своей миссии. Следовало как можно быстрее найти Макдауэлла, а уж потом он сумеет свыкнуться с существованием сына. А пока он не готов был говорить об этом.

— Женщина права, — сказал Ламонт. — Это может быть опасно для мальчишки. Если, конечно, он твой.

— Он мой! — рыкнул Йен.

Ламонт усмехнулся. Впрочем, в темноте друг его усмешку не заметил.

— Еще несколько минут назад ты в этом не был так уверен.

В ответ Ламонт услышал злобное рычание.

— Есть разные способы отомстить, не так ли? — продолжал он.

Йен уставился на него горящими глазами.

— Ты обвиняешь меня? Тебе же хорошо известно, что она сделала.

Ламонт кивнул.

— Да, известно. Хотя…

— Хотя — что? — Йен прищурился.

— Не знаю. Она не такая, как я ожидал. — Ламонт пожал плечами.

— Она прячет змей под вуалью.

Ламонт проигнорировал сарказм.

— Ей ведь не больше двадцати трех лет, не правда ли?

— В прошлом июне исполнилось двадцать пять.

— Кажется, она по‑настоящему любит сына. И я видел ее лицо, когда она заметила тебя у церкви. Она не похожа на женщину, с легкой душой отправившую тебя на смерть.

Йен уже в который раз заскрипел зубами.

— Тем не менее она сделала именно это.