– Спасибо, я им воспользуюсь. – Кира вернулся к учительскому столу.

Постепенно класс заполнялся учениками, они плюхались за парты, лениво шаря в сумках, переговариваясь между собой, хихикая, толкая друг друга, корча рожи.

– Ну и где же вас носило? – спросила англичанка, когда гомон немного стих.

– Мы в столовой были, Ульяна Макаровна, – ответила расторопная девчонка с ярко подведенными глазами и черными, как дым во время страшного пожара волосами, выгоревшими у корней.

– В столовую надо ходить на перемене, а не на уроке, – повысила голос англичанка. – Вы на часы смотрели? Сколько времени прошло от урока?

– Всего-то тридцать минут, – щелкнув большим пузырем жевательной резинки и едва собрав его в рот, прочавкала Надя.

– Всего-то! – воскликнула англичанка, ловя воздух ртом как рыба, выброшенная на берег. – Это золотое время, во время которого вы могли бы узнать много нового!

– «Время во время», – передразнил парень довольно приятной наружности, похожий больше на куклу, чем на живого человека. – Тут у вас тавтология.

– Умные, да?! – Англичанка вспыхнула от ярости.

– Постойте, – прервал ее Кира, – вы обещали это время мне.

– Да, конечно. – Она отошла к окну.

– Ребята… – начал было Кира, но его грубо перебили с циничной усмешкой.

– Хмпфф-ф, ребята!..

– Послушайте, – повысил голос Кира. – Я ваш новый классный руководитель.

Шквал аплодисментов, улюлюканье, громкий хохот и топот были ответом ему.

– Да, я ваш классный руководитель, – продолжил Кира, едва все стихло. – Надеюсь, мы с вами найдем общий язык и работа наша будет плодотворной. И первой моей просьбой будет не опаздывать на уроки, особенно на уроки английского языка. Это я беру под контроль. И еще. Сегодня у нас классный час после уроков.

– О-о-о!!!

– У-у-у-у!!!

– Не-е-ет!!!

– Я не могу сегодня!!!

– У меня музыка!!!

– У меня танцы!!!

Верещали со всех сторон ученики.

– Стоп! – поднял руку вверх Кира. – Сделаем так: возьмите листочки и напишите мне кто, куда, когда ходит и во сколько, а также какую тему вы бы хотели затронуть на классном часе.

– А листочки двойные?

– А половинки хватит?

– А что писать?

Кира взял мел и, смахнув сухой тряпкой каракули, которые выводила англичанка, написал схему ответа – так, чтобы всем было ясно, что ему нужно. Звонок прозвенел, когда последний листок положили на учительский стол.

– Спасибо, – поблагодарил Кира сверкающие пятки парня-куклы. – И вам спасибо, – повернулся он к англичанке.

– Да пожалуйста, приходите еще, мне не жалко, – обреченно вздохнула она.

– Я возьму журнал?

– А, да-да, берите…

Сунув журнал под мышку, Кира поспешил в свой кабинет. Там, удобно устроившись за одной из парт, он принялся просматривать анкеты: только три человека из класса ходили на кружки по хореографии и пению, пять посещали спортивные секции. С темой для классного часа дело обстояло куда хуже: кто-то ставил прочерк, кто-то писал «не знаю», «ничего», «мне все равно» и так далее. Такой безынициативности Кира не ожидал. Придется думать самому. Что же придумать? Открыл журнал.

– Ох, сколько же пропусков!!! – вспомнил, что нужно посчитать количество пропусков за месяц. Вооружившись карандашом, принялся за дело. Ситуация была аховая: пропускали по уважительным причинам и просто прогуливали, почти у каждого ученика было не менее десяти пропусков, а больше всего пропусков было у Белковой Липы, и это при том, что в предыдущие месяцы она посещала занятия исправно. Это-то и насторожило Киру.

– Странно, – процедил он, поднимаясь и подходя к окну. – Что же случилось?

– Кирилл Александрович, – заглянула в приоткрытую дверь Аля. – Отвлеку вас на минутку.

– Да-да, – Кира подошел ближе. – Что случилось?

– Вот, забыла вам отдать. – Аля положила на парту сумку, ту самую сумку Липы, изодранную Барабашкиным, Кира ее сразу узнал. – Тут все вроде собрала: телефон, ну и другое. Сама хотела ей отдать, но так и не пересеклись. Так что оставляю вам, – учтиво улыбнулась Аля и пошла прочь.

– Постойте! Постойте, Альбина Васильевна! – окликнул ее замешкавшийся было Кира.

– М? – Аля оглянулась, замерев в дверях.

– Расскажите мне, расскажите мне, пожалуйста, что там у них с Барабашкиным происходит? – Кира жестом пригласил ее присесть за учительский стол, сам сел напротив нее за парту.

– Что ж, дорогой мой Кирилл Александрович, я бы рада вам рассказать, но сама мало что знаю, – улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой Аля. – Началась эта травля сравнительно недавно, может, год, может, два назад. Барабашкин – парень из хорошей семьи, не то чтобы отличник, не то чтобы хулиган, в общем, всего в нем помаленьку. Липа – девочка себе на уме, скрытная, молчаливая, подруг у нее почти нет, но учится хорошо. Про ее семью мало что известно, мать на родительские собрания не ходит, вообще складывается такое впечатление, что дочь ее мало интересует. Отца нет.

– А вы пытались разобраться в причинах, поговорить, что ли, с ними?

– Ах, Кирилл Александрович, Кирилл Александрович, – с горечью и сожалением в голосе пропела Аля. – Разобраться… Знаете ли вы, сколько у меня работы? Да мне и чаю попить некогда. Столько волокиты… бумажной… до детей ли тут?..

– Он же ее так и до этого… самого довести может, – ужаснулся своей мысли Кира.

– Может-может, – поддакнула в его же тоне Аля. – А может, вам разобраться с ними, а, Кирилл Александрович?

– Мне?

– Вам, вам. Пока еще все живы.

– Но…

– А мы вам поможем, – с жаром уверила она.

– Ну если только с вашей поддержкой, – искренне обрадовался он.

– А как же еще, как же?!

– Дайте совет, Альбина Васильевна, с чего мне начать?

– С чего начать? А начните с пропусков, дорогой мой, с пропусков. – Она уже упорхнула к двери. – Заходите на чай в мой маленький рай, – пригласила Аля, широко улыбаясь. – Вам это скоро будет необходимо, – и, послав воздушный поцелуй, скрылась за дверью.

– С пропусков?.. – Кира почесал затылок, уткнувшись взглядом в истерзанную сумочку.

– Ну, что скажешь, мама?! – на столе лежала истерзанная сумочка, над ней склонились старушка и женщина, высокая, с тонкими запястьями и талией. – Я ее одеваю, обуваю, кормлю, стараюсь, чтобы у нее все лучшее было, подарочки там и все-такое, а она?! Ну что это?! – женщина приподняла сумку над столом. – Что это?! Я тебя спрашиваю?! – обратилась она уже к дочери, которая стояла тут же, немного поодаль у печи. – У, глазищами только зыркать и умеешь, – сумка шлепнулась обратно на стол. – Посмотри, мам, что она с моим подарком сделала, посмотри. – Женщина показала матери смартфон, безжалостно растоптанный Барабашкиным. – Ты представляешь, приходит сегодня ее классный руководитель, приходит и говорит: мол, Липа ваша уроки пропускает, я, дескать, знать причину хочу. А, каково?! Ну, я ему говорю, не знаю, спросите у нее. Где она, спрашивает. Не знаю, говорю, еще не видела. А потом протягивает мне сумку эту: знаете, мол, что-нибудь об этом? Нет, говорю, не знаю, только вот сумочка-то моей доченьки. Тогда ставлю вас в известность, говорит, что у Липы вашей конфликт. С кем, спрашиваю. С Барабашкиным, отвечает. А?! Это почему же я, доча, узнаю об этом от чужих людей, а?! Это какой же такой конфликт у тебя с Барабашкиным?! Чего вы там не поделили? Это ж сколько убытку он нам доставил! Это разбираться надо! Это я так не оставлю! – Она сгребла в охапку сумку и бросилась вон из дому.