Вошел в дом, тряхнув черными кудрями, затворил дверь.

– Хозяин пришел, – пропела Зарина. – А у меня и стол накрыт.

– Очень кстати – я проголодался, – обрадовался Кира, подходя к рукомойнику.

– А тебе на пользу такая жизнь.

– Какая?

– На воздухе. Ты так посвежел, глаза блестят по-другому, румянец, вон, на щеках здоровый появился.

– Так она всем на пользу, такая жизнь, – потер свои щеки Кира, боясь, что они загорят еще сильнее.

– Да-а-а, – протянула Зарина, явно любуясь им, – жених что надо!

– Какой, блин, жених? Ты о чем? – боясь глядеть ей в глаза, возопил Кира.

– А! А! А! Краснеем! Краснеем! – Эта предательская констатация факта была совсем ни к чему, Кира и сам чувствовал, как щеки его будто обдало кипятком. – Ты садись-садись, женишок, – специально выделила последнее слово Зарина, мягко подталкивая Киру к столу. – Ну, – пропела она, когда парень сел, – какие новости?

– Да какие? – растерянно спросил сам себя Кира. – Да никаких. Есть хочу, вот. Классное руководство измотало, вот. А тут еще Аля…

– Вот! – воскликнула, ударив по столу ладонью Зарина так, что Кира подпрыгнул на своем стуле. – А-ля!

– Аля.

– Что Аля?

– Что Аля? Ничего Аля. Бумагами завалила.

– А в кабинет зовет?

– Зовет.

– Ну все!

– Что?

– Значит, правда ты ей понравился очень, – заключила Зарина. – Она мне про тебя все уши прожужжала. Слушай! А она тебе нравится? Ведь красивая девушка!

– Красивая, но не моя.

– У, не твоя? – разочаровалась Зарина. – А какая твоя?

– А такая!

– Ну какая?

– А дашь поесть – скажу!

– Ой, прости, еж! Я со своим эгоизмом!.. – Зарина бросилась накрывать на стол.

Кира улыбался, наблюдая, как проворно двигались ее тонкие руки, как легко перелетала она от стола к плите, кухонным шкафам и обратно.

– Ну-с, – опустилась она наконец на табурет, – приятного аппетита.

– А ты?

– А я? Я на диете.

– Кх, – поперхнулся Кира.

– Шучу, – засмеялась Зарина, – нахваталась, пока готовила.

– Ну и ладно, еще раз поешь со мной за компанию.

Она кивнула, накрыла и для себя. Оказалось, что аппетит у нее вполне здоровый и никакое «кусочничество» его не испортило. Киру радовал ее румянец, яркий, естественный цвет губ, влажный блеск глаз. Вообще Зарина сильно изменилась за то время, что они жили вместе. Стала живой. Кира едва ли мог знать, что было причиной такой перемены, да это его мало интересовало. Он был счастлив оттого, что ей хорошо, старался помогать во всем, поддерживать. И эта его забота о Зарине возвращалась ему в ее троекратной нежности.

– Я так счастлива, что ты у меня есть! – часто говорила она с такой искренностью, что у него замирало сердце. Вот и сейчас, закончив ужин, она смотрела на Киру так, будто повторяла эти слова про себя.

– Я так рад, что меня занесло сюда, – опередил ее Кира.

– И я, – кивнула она. – Ты спас меня…

– Спас?

– Я чуть не превратилась в камень. Ты растопил мое сердце. Избавил меня от зависимости. – Глаза ее заблестели, будто в них показались слезы.

– Зависимости? От чего?

– От воспоминаний. Я жадно пила из этого источника, но воспоминания не утоляют жажду – они иссушают. Они меня так иссушили, что я стала думать, что у меня все в прошлом, что с ним ушло мое будущее…

– С ним… с Игорем…

– Нет, это другая история, – покачала головой она.

– Другая, – побледнел Кира.

– Другая, – она вздохнула, – история, которой больше нет. Когда-нибудь я тебе ее расскажу, обязательно расскажу. – Она поднялась. – Ох, смотри, как поздно уже! А я еще к занятиям не готовилась…

– Ты иди, – живо отозвался Кира, – я уберу.

– Ладно-ладно, ежик, – она поцеловала его в щеку. – Смотри, я все равно узнаю, что там у тебя за идеал!

– Непременно, – кивнул Кира, широко улыбаясь. – Ты будешь первая, кто об этом узнает.

– Ну-ну, – погрозила она пальчиком и скрылась в своей комнате.

Кира прикрыл щеку ладонью, голова его кружилась, мысли стали липкими и совсем спутались, глаза заволокло полупрозрачной влажной пеленой, ну а сердце, сердце прыгало в груди, пытаясь его растормошить.

– Ну! – Аля вбежала в кабинет Зарины, громко захлопнув дверь. – Ну, рассказывай!

Зарина, онемевшая от такого напора, смотрела на подругу, удивленно хлопая длинными ресницами.

– Ну, чего молчишь, а? – Аля уже сидела перед зеркалом, поправляя прическу. – Говорила с ним обо мне?

– Как сказать, – все еще хлопала ресницами Зарина.

– Что «как сказать»? Что «как сказать»? Что за пессимизм?

– Боюсь, ты обидишься…

– Я? Обижусь? Нет уж, знаешь, я такого удовольствия себе не позволяю! На обиженных знаешь что делают?

– Знаю – воду возят.

– Ну-ну. Ну, так что сказал-то?

– Сказал, что не в его вкусе ты… то есть красивая, но не его…

– Ничего, приглядится – и вкус изменится! – Она поглядела на свое отражение в зеркале, слегка приоткрыв ротик, как это делают модели. – Я просила его провести тест с детьми – сегодня должен занести. Надо подготовиться.

– Смотри не спугни его своим напором.

– Не учи ученого, – приподняла бровь Аля, глядя на подругу сверху вниз.

– Ну да, конечно, – кивнула Зарина.

Дверь кабинета приоткрылась:

– Здуастуйте, – поздоровался темноглазый мальчишка.

– Здравствуй, Сережа, заходи, – улыбнулась ему Зарина, поднимаясь с места.

– Ну, я пойду, – освободила стул ученику Аля, – а то у тебя тут занятие.

В коридоре было тихо – начался урок, однако, подходя к лестнице, Аля четко расслышала голоса.

«Опять кто-то кого-то прессует под лестницей», – подумала она и не ошиблась. В проеме, ведущем под лестницу, маячила крепкая широкая спина парня, он будто удерживал кого-то. Аля сразу узнала в нем Барабашкина и решила подойти ближе.

– А что это мы с пакетиком? – гнусаво интересовался он у того, кто был скрыт за его широкой спиной. – Что – папочка Толя сумочку купить не может? Ну, чего молчишь? – засипел угрожающе, наступая на жертву.

– Барабаш! – окликнула его Аля. – Почему не на уроке?

Парень вздрогнул, оглянулся: