От этого стона возбуждение молнией пронзило тело, кожа вспыхнула жаром – температура, наверное, подскочила до тридцати восьми, как в лихорадке, – грудь заныла, требуя прикосновений мужских ладоней, а не тонкого кружева, сейчас стягивающего её до боли. И чёрт, я не могла больше сидеть вот так, я должна была оказаться ближе, ещё ближе, почти кожа к коже, пусть и через ткань одежды.

Убрала ладонь с его шеи, попыталась подтянуть юбку, чтобы та не мешала, и, не разрывая поцелуй – а также не прекращая попыток расстегнуть дурацкую пряжку дурацкого ремня, – я тщетно попыталась сдвинуться. Раздражённо выдохнула, всё же отстраняясь, и ощутила, как сильные руки, подхватив меня под ягодицы, легко помогли преодолеть препятствие.

Почти как во сне: я на его коленях, обнимаю ногами, между нами жалкие сантиметры, я ощущаю силу его возбуждения, а обжигающий взгляд скользит по моему лицу, шее, ключицам, плечам, груди. Большие ладони проводят по бёдрам, забираясь под юбку – храни, Боже, длинные разрезы, – поглаживают, дразнят сквозь кружево трусиков и до боли сжимают ягодицы. Я вздрагиваю, запрокидываю голову, сжимаю пальцами его плечи. С губ срывается долгий, протяжный стон, а в следующее мгновение Стас зубами стягивает с плеча лямку платья и целует мою грудь. Стон обрывается, пойманный в горле вместе с дыханием – я не могу не вдохнуть, не выдохнуть, ощущая, как соскальзывает вниз и вторая лямка, как шёлк скользит по спине, спускается ниже, а горячий язык обводит напряжённый сосок сквозь кружево белья.

О. Мой. Бог. Прошу, не останавливайся!

Я всё же смогла судорожно вздохнуть, выгибаясь ему навстречу, вцепляясь в его рубаху едва ли не до треска. Не уверена, но если порву ткань длинным маникюром, обязательно сама её зашью. На руках, с любовью. Ох!

Стас поднял ладони мне на талию, резко притягивая к себе и вынуждая прогнуться ещё сильней. Рот продолжал исследовать стянутую кружевом грудь, целуя, кусая, лаская. Невероятно нежно и почти болезненно, каждым прикосновением посылая горячий импульс между ног, возбуждение, от которого кружилась голова. И мне хотелось одного: чтобы это проклятое бельё испарилось, исчезло, не мешало этим восхитительным губам так нежно и страстно ласкать меня, не мешая этим зубам доставлять боль и удовольствие.

Собрав все силы, я отняла дрожащие руки от плеч Стаса и резким движением сорвала с плеча одну лямку, потом вторую… Остальное он сделал сам: надавливая на горящую кожу, поднял руки от талии выше, на рёбра, оттянул пальцами кружево и наконец-то накрыл ладонями освобождённую из плена белья грудь. Я вновь не смогла удержаться от стона. Ма-а-ама, эти руки, эти па-а-альцы!

Тело охватила дрожь. Не оргазма, а странного ощущения неудовлетворённости. Да, вот его руки и они чертовски умелы, но мне нужно больше. НАМ нужно больше!

Я обхватила ладонями его лицо, заставляя поднять голову, посмотреть на меня затуманенным, полным страсти взглядом и подарить очередной незабываемый поцелуй-противоборство. Он длился долго, бесконечно долго. Настолько, что я смогла даже – с трудом, потому что руки по-прежнему дрожали – расстегнуть на рубашке Стаса ещё несколько пуговиц и слегка толкнуться вперёд, прижимаясь грудью к его обнажённой груди, ощущая жар тела, который всё равно был гораздо слабее моего собственного.

Теперь была очередь Стаса стонать. И как же возбуждал этот низкий, гортанный звук, полный удовольствия и неудовлетворённости. Хотя, казалось, сильнее возбуждаться уже некуда – между ног горел такой яростный пожар, что я готова была кричать от желания.

– Ты как печка… – пробормотал телохранитель, отрываясь от моих губ и крепко прижимая к себе. Стискивая так сильно, что мог ощутить бешеное биение моего сердца.

Нет. Я как пламя. Которое не сможет потухнуть, пока не перекинется на тебя.

Провела ладонями по его груди, преодолела преграду из последних двух пуговиц, осторожно царапнула ногтями рёбра, спину… Стас рвано выдохнул и яростно поцеловал меня в основание шеи, у самых ключиц, руки перекочевали ниже, вновь массируя ягодицы, но на этот раз сквозь тонкий шёлк. А потом рывком притянули меня к его телу.

И снова ощущение дежавю. Мои бёдра широко раскрыты, и наше возбуждение разделяет только преграда из ткани: моих трусиков и его джинсов. Я вглядываюсь в его глаза и понимаю, как же это неправильно. Сейчас нас ничто не должно разделять!

Опускаю руки ниже и, наконец, с помощью какой-то неведомой вселенской силы щёлкаю пряжкой, расстёгиваю молнию, ощущая влагу эрекции сквозь его боксеры. Стас замирает, втягивает воздух сквозь зубы, подаётся навстречу моей ладони… и сразу же отстраняется, стремясь перехватить мою руку. Но желание делает меня быстрей, уверенней, упорней. Поэтому я успеваю оттянуть резинку боксеров и сжать его член, каменный, возбуждённый почти до предела.

И вновь срываю стон-хрип с этих вкусных губ. Вновь ловлю его поцелуем и чувствую, как вибрация отдаётся по телу, едва не доводя до оргазма. Как же приятно слышать эти стоны! Ещё парочка – и я точно кончу от одного звука. Сколько удастся сорвать сегодня?

Но Стас не позволяет проверить, потому что вместо попыток отстранить меня сам переходит в атаку – и я ощущаю, как губы его вновь смыкаются на моей груди, а уверенные пальцы оттягивают трусики, безошибочно находя самый эпицентр пожара. Я вскрикнула, до боли прикусывая губу, чтобы хоть как-то себя отрезвить, но желание было слишком сильно. Тело действовало само, судорожно попытавшись сначала сжать бёдра, а в следующее мгновение уже раскрываясь, подаваясь навстречу руке Стаса. Язык, то обводящий соски, то резко бьющий по ним – до стонов, до высшего удовольствия, – пальцы в том же ритме умело ласкающие клитор. Они не проникали внутрь, но доставляли небывалое наслаждение, волнами расходящееся по телу. Хотелось просто отдаться на волю его рук и губ, но…

О нет, дорогой господин инквизитор, ведьма хотела не только этого! Поэтому я вновь обхватила его член, надеясь, что не слишком сжимаю пальцы (если у меня сейчас возбуждение граничит с болью, то это… это… охх…), и принялась двигать рукой. Сначала легко и немного неловко, потом присоединяясь к его же ритму, обводя большим пальцем головку, дразня и снова продолжая движение.

Впрочем, с каждой секундой делать это становилось всё сложней, потому что удовольствие становилось таким сильным, таким невероятным!

А потом с очередным движением его губ и рук меня накрыло безграничное удовольствие. Оргазм до помутнения в глазах, сотрясающий всё тело. Кажется, я уткнулась носом Стасу в плечо и впилась поцелуем-укусом ему в шею, чтобы не кричать, потому что запоздало вспомнила, что там, за дверью машины, есть люди. Кажется, я всё же смогла и его довести до оргазма, потому что ощутила на ладони горячую влагу, а на плече его судорожный вздох. Кажется, этот мужчина невероятен.

А ещё кажется, в реальности всё оказалось даже круче, чем во сне. И разве я смогу теперь забыть об этих ощущениях?

Ощущения возвращались толчками. Стас вздохнул, откидываясь на сидение, я прижалась к его груди и уткнулась носом в шею, наслаждаясь спокойствием и расслабленностью. Напряжение, скопившееся за день в теле, исчезло без следа, и я, несмотря на сонливость, готова была ещё сотню раз доказать сегодняшней ворчливой клиентке, почему она не имеет права иметь к нам каких-либо претензий.