Наконец, когда аромат шалфея, казалось бы, пропитал меня полностью, я быстро поправила бельё. Отстранилась, медленно натягивая на плечи лямки платья и глядя при этом прямо на Стаса. Он тоже наблюдал за мной из-под опущенных ресниц. Почти мгновенно застегнул джинсы и следил за скользящей по коже шёлковой лямочкой, за пальцами, за каждым движением. Я сильнее выпрямилась… и врезалась поясницей в руль! А потом едва не подскочила от громкого гудка. Твою мать! Почему я раньше не заметила, как здесь чертовски мало места?

Но мы продолжали смотреть друг на друга. Встрёпанная и помятая я, испугавшаяся гудка автомобиля, и бесконечно сексуальный телохранитель, раскинувшийся на сидении. И я, не выдержав, расхохоталась, вновь утыкаясь носом ему в плечо. Вскинула голову, ощущая, что Стас тоже смеётся, заглянула ему в лицо – и пропала.

Он улыбался. Расслабленно, весело. И весь преображался вместе с улыбкой.

Не знаю, когда и как оборвался смех, но в следующее мгновение я уже припала к его губам, срывая очередной поцелуй. На этот раз не всепоглощающе страстный, а немного ленивый и щемяще нежный. Это было не просто прикосновение, не просто поцелуй, а почти откровение. В этот момент я знала, что Стас действительно ни за что не даст меня в обиду, не из-за денег, а… просто потому что не даст.

Зато с удовольствием обидит сам.

– Регина, а ведь за все эти минуты вас спокойно могли снять, если бы захотели, – пробормотал Станислав, когда я вновь улеглась на его груди.

Пробка продолжалась, двигаться автомобили никуда не собирались, более того, даже не могли – гулящие водители так и не вернулись, так что наше маленькое безумство никто не мог заметить. Рука Стаса всё ещё лежала у меня на бедре, пальцы двигались, поглаживая кожу. Не уверена, что он осознавал, что делает. Движения были механическими, но очень мягкими и приятными.

– Вокруг никого, – хмыкнула я. – Да и порно с нами получилось бы не лучшим. Ничего лишнего, кроме пары участков кожи.

– Я о другом, – куда более резко отозвался он, не поняв моей шутки.

– Я понимаю, что о другом, – успела выпалить, прежде чем он сказал что-либо ещё. – Но честно, Стас, ты сам-то веришь в это? Тебя наняли потому, что кое у кого паранойя развилась на старости лет.

– Если бы захотели, вас сейчас спокойно могли убить, и этому никто не помешал бы. – Он заёрзал, садясь ровнее. Мне автоматически пришлось тоже менять положение, теперь лежать на груди Стаса было не так удобно. – А я ваш телохранитель.

– Да ладно, что за глупости? Какой идиот решит покуситься на меня? – хмыкнула я, обхватывая лицо «сурового телохранителя» ладонями и заставляя посмотреть на себя. А потом вновь склонилась к губам.

Но не получила ответа. Стас просто вывернулся. Резко дёрнул головой, поджал губы.

– Регина Денисовна, у нас должны быть исключительно деловые отношения.

Да… твою ж мать! Серьёзно? Опять? Если он сейчас снова начнёт вести себя, как грёбаный безэмоциональный чурбан, я его стукну! Это уже не Снежная королева, а чёртова фригидная девственница-отличница, сучка, которая противоположный пол не замечает от слова совсем. Я до того, как начала сходить с ума по Стасу. Но дело-то не в этом!

– Деловые? – приторно ласковым голоском протянула я, глядя на него. – О каких деловых отношениях может идти речь, когда мы только что целовались, как безумные? И не только.

Станислав замолчал, прикрывая глаза, обдумывая ответ. И что-то мне подсказывало, что будет он не лучшим. Интуиция? Здравый смысл?

– Понимаю, – наконец выдал Стас, – и прошу прощения за непрофессиональное поведение. У вас сегодня был стресс, мне следовало об этом помнить. Такого больше не повторится, и я рад, что мы не зашли дальше.

Я ощутила болезненный укол где-то в районе груди. Наверное, сердце не смогло пережить такой отчаянной лжи. И вообще, «не зашли дальше»? Он серьёзно? Куда уж дальше, если нам настолько отбило здравый смысл, что мы едва не занялись сексом в машине. Занялись, если считать, что оргазм всё же был – у обоих. Да, полного «совокупления» не было, но… аааа, блин!

Вразрез со словами, пальцы Стаса продолжали рисовать невероятный и восхитительно нежный узор на моём бедре. Кружили, ласкали, дразнили каждый кусочек кожи, словно жили собственной жизнью, в которой не было места дурацкой лжи об исключительно деловых отношениях.

– Для человека, который не зашел дальше, ты слишком фривольно ласкаешь сейчас моё бедро, – шепнула я, склонившись к его уху и ощущая, как в душе волной поднимается злость.

Стас словно только сейчас это заметил. Во взгляде его отразилось замешательство, ладонь соскользнула с бедра, попыталась найти себе менее удобное, зато приличное место, но так и не найдя, снова расположилась на моей ноге. Однако в этот раз на колене. Будто от этого его прикосновения становятся менее откровенными.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– И не только это, – продолжила я, не дождавшись ответа. – Сердце твоё бьётся сейчас слишком быстро, артерия пульсирует слишком яростно. – Я коротко прижалась губами к его шее, целуя бьющуюся жилку. – И стоны были слишком откровенными.

– Регина Денисовна… – чопорно воскликнул он, явно вновь натягивая на себя маску бесстрастного гвардейца. – Это неуместно.

– Нет, Стас, знаешь, что неуместно? – прошипела я. – Пытаться отрицать, что тебе не понравилось. Попробуешь? Ну, скажи, что сам не хотел этого!

Теперь злость пульсировала в груди. Честно, если бы телохранитель действительно сказал это, я бы расцарапала ему лицо, я бы уничтожила его прямо здесь и сейчас. В крайнем случае, привязала бы к сидению и пытала всю ночь, пока не сказал бы правду. Но он молчал, с какой-то затаённой грустью и сочувствием смотря на меня. Молчал, не собираясь отрицать, но и подтверждать тоже ничего не планируя.

– Неуместно… – протянула я, целуя его в уголок губ. Телохранитель дёрнулся, чтобы отстраниться, но от меня так просто было уже не спастись. – Неуместно вести себя так, как ведёшь ты. – Щека, прикусить мочку уха, поцеловать в ямочку на шее. – Чурбан, который не умеет ни улыбаться, ни чувствовать. Поспоришь?

– Мне платят деньги за то, чтобы охранять вас, – отозвался Стас.

– Что? Не за секс со мной? – ласково проворковала я.

Злость достигла нового масштаба – холодной ярости. Больше она не затмевала сознание, а заставляла мыслить максимально ясно, словно голова превратилась в прозрачный кристалл, на котором видна каждая трещинка. Станислав молчал, а молчание – знак согласия. Я усмехнулась, провела губами по его шее… и отчаянным поцелуем коснулась кожи, оставляя после себя яркий засос.