– Их я доверяю тебе, – отмахнулась я. После небольшого вчерашнего «происшествия» думать о каких-то разрисованных стенах не хотелось. Не настолько я поглощена работой.

– Клиентка? – дядя понимающе кивнул. – Знаю, я должен был тоже приехать, я же босс, но ситуация так сложилась…

– Поведай мне детали задания вон того субъекта за стенкой, – не дав Сержу договорить, потребовала я.

Он удивлённо вскинул брови и даже закрыл блокнот – высшая степень внимательности, – а потом усмехнулся:

– Детали задания? Ты словно в шпионском фильме.

– А ты меня прекрасно понимаешь, судя по заблестевшим глазкам.

Глаза у дяди действительно блестели, когда он предчувствовал что-то интересное. Вот из кого-кого, а из него шпиона точно не получилось бы!

– Вероцкому поручено тебя охранять. Всё.

Да, и я бы даже поверила, если бы Серж не попытался опустить глаза и вернуться к рисунку в блокноте. Почти пятьдесят лет, а ума всё нет. Неужели нельзя научиться не отводить взгляд, когда пытаешься лгать?

– Не верю.

Я нахально разместилась в кресле для посетителей, закинула ногу на ногу, выхватила из-под носа дяди блокнот, принимаясь его листать: узоры, узоры, узоры… у папы тоже была такая привычка. Целые страницы изрисовывать мельчайшими узорами, словно раскраску-антистресс. Серж вздохнул и, наконец, выпрямился, принимая деловой вид.

– Хорошо, что именно тебе нужно знать? – устало осведомился он.

– Я тут заметила… – протянула, искренне задумываясь о том, чтобы принести цветные ручки и немного пораскрашивать дядины узоры. Придёт кто-нибудь из сотрудников, а тут мы: Серж рисует, я раскрашиваю. В рабочее время. Шикарное руководство. – Я тут заметила, что телохранитель странно ведёт себя на людях. И уверена, что знаю, откуда растут ноги. До какого момента он обязан притворяться?

– То есть вопрос стоит даже так, а не «обязан ли он»?

– Судя по поведению – обязан. – Я поджала губы. – Вопрос только, что ты потребовал? Сколько заплатил, не спрашиваю, спасибо за подарок. – В этот момент я даже была искренна, если паранойя близкого человека приносит тебе мужчину, от которого подкашиваются ноги… что ж, спасибо ему! – Но каковы его условия? Относиться дружелюбно? Как брат? Как любовник? В какой момент терпению обязан прийти конец: когда я попытаюсь взять за руку или если поцелую на публике? И самое главное, зачем ты это придумал?

Я наглела, вела себя с родным слишком по-деловому и ожидала чего угодно, даже возмущений, но не тихого вздоха и коварной улыбки.

– Моя девочка стала совсем взрослой и хочет поцеловать мальчика на публике? – ухмыльнулся он, подаваясь вперёд. – А ты рискни! Заодно и проверишь.

– Серж, я серьёзно.

– Я тоже. Что тебе мешает? – он пожал плечами. – Ты и так смотришь на него, как…

– Серж!

Не уверена, но, кажется, я покраснела. Как я смотрю на Стаса?! Я на работе вообще стараюсь на него не смотреть, сижу постоянно с бумажками и занимаюсь своим делом, а он – своим.

– Что? Ты с самого начала так смотрела, я и подумал, что будет неплохо заставить мальчика немного подыграть. К тому же, когда рядом такая дама, как моя маленькая зайка, раз подыграешь, два подыграешь, а не третий уже и играть не понадобится, – развёл руками Серж.

– И?

– И я к тому же задумался, что неприятности могли подстроить мои бывшие, которых ты выгоняла…

– Из неприятностей был только небольшой взрыв, последствия которого уже исправили, – проворчала я. – Это мог быть кто-то из клиентов, похожих на вчерашнюю даму. Ничего личного. Так что со Стасом?

Дядя покачал головой, но ответил:

– Не знаю, что там с «до какого момента обязан», но мальчик играет из себя влюблённого. – Он внимательно присмотрелся ко мне (не знаю, что увидел, но остался чертовски доволен) и добавил: – Пользуйся.

Возлюбленный, значит? Сказано – сделано. Весь вечер, всю ночь, а потом и половину утра я придумывала идеи, словно миссия «Доказать телохранителю, что он идиот» была не спонтанным решением, а взвешенным бизнес-планом. А потом решилась!

Так в субботу днём мы оказались в супермаркете, где я нахально купила презервативы и на кассе показательно запихнула коробочку Стасу в карман. И это был второй, но совсем не последний пункт гениального в своей простоте плана.

Плана, который то ли сорвался, то ли стал началом чего-то нового и даже пугающего. Хотя я склонялась к первому.

План действительно был гениален в своей простоте и я просто не представляла, что его можно так феерично провалить. Четыре шага: вывести жертву в люди, довести до нужной кондиции, скомпрометировать, заставить спокойно (или совсем не спокойно) поговорить. Если в первый день запланированное не исполнялось, попытка продолжалась во второй раз, в третий и так до бесконечности, пока я сама не устану.

Главным условием было: самой не сходить с ума и не поддаваться лишний раз эмоциям. Что бы Станислав ни сделал, как бы ни поступил, что бы ни сказал – нужно было воспринимать всё философски. Почему-то он закрывается, а значит, будет огрызаться. Как краб. Но избавь краба от панциря… Кхм, не лучшее сравнение, зато идеально сообщает: самое вкусное внутри. Только как подколупнуть панцирь?

И я рискнула. Раз один раз он сорвался из-за страсти, сорвётся и второй. Продуктовый был просто шуткой – и возможностью купить необходимые продукты до того, как за ними будет некогда заходить, – после него Стаса ждало невероятное испытание в виде огромного четырёхэтажного торгового центра, сотни магазинов, кафешек, кино – и моего решения действовать по обстановке, исполняя лишь ключевые пункты плана.

Торговый, мать его, центр… Одного я добьюсь точно: даже если Стас не купится на уловки (жалкие и не очень), женские магазины он возненавидит на всю жизнь.

Покупала я мало, потому как привыкла брать лишь то, что действительно хорошо сидит, зато сумела создать бурную деятельность и выставить себя слабой девушкой, которой просто необходим рыцарь в сияющих доспехах. То есть он сам, Стас. Которому, конечно, я придумала сотню сравнений, среди которых рыцаря пока не было и не ожидалось.

В обувном, когда я полчаса возилась с ремешками на босоножках, Станислав не выдержал и принялся сам их застёгивать, потом расстёгивать, когда обувь мне не понравилась, потом помогать с очередными… к третьим туфлям он чертыхался, терпел. Но внимательней приглядевшись, можно было разглядеть лёгкую улыбку на его губах. Счастливая случайность – оказалось, насчёт обуви у Стаса есть какие-то приятные воспоминания/мысли/понятия. Может он любит сказку «Золушка»?

Как бы то ни было, действительно заевший замочек на ремешках первых босоножек можно было считать удачным началом. Далее всё шло не столь позитивно, но всё же обещало какие-то сдвиги.

Когда Стасу пришлось застёгивать и расстёгивать молнии на парочке весьма откровенных платьев, он стоически терпел, но легко-легко, едва заметно, касался пальцами моей обнажённой кожи. Или не умел обращаться с замками, или делал это намеренно, не мог удержаться. И я верила во второе.