Прошла минута в напряжённом ожидании, мы все внимательно смотрели в иллюминатор, а затем один из ближайших к нам астероидов вдруг превратился в корабль характерного синего цвета с золотой символикой и множеством пушек, направленных в нашу сторону.

– И это лишь один из кораблей! – торжествующе заявил Рэй. – Ещё четверо ждут на некотором расстоянии, чтобы не попасть в ваши радары. Вы окружены. Сдавайтесь!

Все смотрели на Рэя, и лишь я один продолжал наблюдать за «Спэйс-Иксом» и другими астероидами в иллюминатор. И внезапно до меня дошло то, что так навязчиво зудело у меня в голове и не давало покоя.

Псих вновь рассмеялся, да так, что на его глазах выступили слёзы.

– Серьёзно? Корабли Космического Флота нас окружили? Да даже если это и так, в чём я очень сомневаюсь, так как космофлот не стал бы размениваться на такие мелочи, мне всё равно. Пускай стреляют! Только они сильно пожалеют…

Даяна с Рэем удивлённо переглянулись, а я, к сожалению, уже знал, почему, будь здесь даже добрая сотня кораблей космофлота, ни один из них не посмел бы выстрелить.

– Ты совсем ума лишился к старости лет? – процедил Рэй. – Или считать не умеешь? На твой корабль сейчас нацелены пушки пяти военных истребителей!

– Да хоть пятнадцати, всё равно не выстрелят, – отмахнулся Альташ-ибн-Харизандр. – Так, ты, – он ткнул пальцем в меня, – как там тебя зовут? Кажется, Ивар? Иди, пойдёшь с нами.

Я горестно вздохнул и сделал шаг по направлению к траскам.

– Пацан, сто-о-ой, – запретил мне куда-либо двигаться Рэй.

– Ты всё ещё не понял? – поднял бровь безумный траск. – А я был лучшего мнения об офицерах космофлота… Жаль, очень жаль, ты меня сильно разочаровал.

– И чего же я, по-твоему, не понял?! – Рэй бесился, его хвост ходил ходуном, но я уже знал, что мы проиграли, потому что я уже понял, зачем траску потребовался первоклассный нелегальный пилот.

– А то, что на моём корабле находится самая последняя и самая совершенная разработка трасков! Кугельблиц! Знакомо тебе такое слово? Множество лазеров, сконцентрированное излучение которых искривляют пространство-время настолько, что за какую-то долю терции рождается новая чёрная дыра! Если кто-либо из ваших кораблей пальнёт по моему крейсеру, то в итоге засосёт и нас, и вас, и даже вот эту планету под нашим боком.

– Врёшь, – пробормотала Даяна побледневшими губами.

– О, не-е-т, не вру! – радостно осклабился жирный траск, повернувшись к девушке. – Твой друг докажет, что я не вру. Вон, посмотри, как его перекосило. Он же цварг, а потому точно знает, что я не вру.

– Лжецы никогда не испытывают такого торжества, – пробормотал Рэй, подтверждая слова траска. – Но ты сумасшедший, и я всё равно тебе не верю! Чем докажешь, что у тебя на борту кугельблиц?

– Он уже доказал, – севшим голосом произнёс я. – Посмотри на астероиды, Рэй, на траекторию их полёта. Это не эллипс. Тебе не кажется это странным?

Рэй прищурился.

– Такое возможно, только если система представляет собой две гравитационно связанные звезды, но Бетельгейзе – это сверхгигант.

Во всеобщем молчании и под прицелом всё тех же бластеров я подошёл к штурвалу и плавно потянул его в бок, а затем вывел на виртуальный экран многократное увеличенное изображение звезды. Корабль медленно разворачивало, и с каждой секундой мы всё чётче и чётче видели крошечную чёрную дыру, которая находилась неподалёку от газового сверхгиганта и потихонечку засасывала его в себя. Если не знать точно, что искать изначально, то эту чёрную дыру мы бы даже и не заметили.

Зрелище пробирало до мурашек. Бетельгейзе – красный сверхгигант, испещрённый множеством ярко-оранжевых и багряных пятен, которые хаотично меняют положение. Каждую секунду на поверхности массивной звезды взрывались газовые пузыри, создавая вокруг гиганта ослепительный ореол вечно движущихся языков пламени. Но лишь в одном месте эти огненные языки неестественно застыли, закрученные в вихрь и засасываемые в причудливую невидимую воронку.

– Или гравитационно связанные звезду и чёрную дыру, – пробормотал я, глядя на это космическое чудо.

– Альташ-ибн-Харизандр, ты конченый псих! – выплюнула Даяна, очнувшись от анабиоза созерцания космического, во всех смыслах этого слова, зрелища, как чёрная дыра медленно поглощает алую звезду.

– О-о-о-о, – траск засиял почти так же, как и сама Бетельгейзе, – спасибо за комплимент, моя дорогая! На самом деле, всё не так плохо, как ты обо мне думаешь. Я специально создал маленькую чёрную дыру, чтобы, так сказать, потренироваться. С одной стороны, Бетельгейзе еще проживёт сотню-другую лет, а большего мне и не надо, а с другой стороны, у меня теперь есть наглядная демонстрация того, что произойдёт со звездой той системы, которая откажет мне в моих малю-ю-ю-сеньких просьбах.

И сумасшедший траск загоготал, так что его тройной подбородок заколыхался, словно не до конца застывшее желе.

– Ну, всё, мне надоело терять тут с вами время, – резко и без прелюдии сам себя оборвал этот ненормальный, – хватайте этого мальчишку и живо на наш корабль. Мне ещё необходимо, чтобы кто-то аккуратно доставил мою кугельблиц-установку через кротовую нору.

Я сделал несколько медленных шагов по направлению к траску, как передо мной выросла широкая спина Рэя.

– Космофлот тебе этого не оставит так! – выплюнул он, едва не задев меня своим хвостом.

– Уже оставил, уже оставил! – противным голосом произнёс свихнувшийся тип. – Что вы мне сделаете? А ни-че-го! Вы хотите, чтобы в центре одной из систем, входящих в Федерацию Объединённых Миров, образовалась чёрная дыра вместо местного солнышка? Нет. Ну, вот и всё. Так! – он поманил меня пальцем. – Иди-ка сюда, сосунок.

Четыре мясистых руки схватили меня за локти и поволокли в сторону траска. А я, услышав слово «сосунок», на миг оторопел. Уже несколько недель я не слышал никаких пренебрежительных или унижающих слов в собственный адрес. Рэй с самого нашего знакомства дал понять, что негативно относится к методам воспитания моего бывшего учителя, и он никогда не станет меня морить голодом, бить или как-то обидно обзывать. Его неоднократные «пацан» или «сладенький» никогда не носили характер оскорбления, и от обращений ни в коем случае не было обидно. Скорее наоборот, цварг такими словами подбадривал меня.

Даяна так же насмешливо время от времени называла меня «симпатягой» или «дорогим», но и на её слова невозможно было обидеться. А вот «сосунок» прозвучало так… как называл меня собственный отец, а затем и Шантар. И если на Захране я считал это нормой, то теперь, пробороздив космос с Даяной и Рэем, вдруг всё моё существо воспротивилось этому унизительному обращению. Страх перед этим жирным рептилоидом вдруг резко куда-то отступил, информация о том, что он владеет, по сути, совершенным оружием, которое может уничтожать планеты и даже звёзды, – тоже. Осталась только злость. Не знаю, откуда у меня взялась такая сила, быть может, я действительно уверовал, что внутри меня экзоскелет, а быть может, свою роль сыграл Тикки, цепкие лапки которого я постоянно пытался отодрать от своего свитера, но я вывернул свои руки из крепких захватов обоих трасков.