– Что же было дальше?

– Снова появились танцовщицы. Мы ушли.

– Вам хватило впечатлений?

– А там больше нечего было смотреть, – вздохнула Эммануэль.

– А вы сами разве не могли что-нибудь показать?

– Могла, да не получилось.

– Ну-ка, расскажите!

И Эммануэль доложила, как внезапно ее потянуло к Кристоферуи как ее супруг великодушно откликнулся на ее просьбу разрешить ей переспать сгостем.

– Надеюсь, вы мной довольны?

Марио был доволен и сказал ей об этом. Этот шаг, заметил он,имел бы для духовного развития Эммануэль такое же значение, как первый шаг ввертикальном положении для гуманоида на пути превращения его в человека. И онпоинтересовался, как же прошла любовная ночь с гостем.

– Да не было никакой любовной ночи, – призналась Эммануэль,и в ее голосе слышалось неподдельное сожаление.

– Как так?

– Когда мы пришли домой, у меня все кончилось. Я оченьустала. И только чмокнула Кристофера у дверей его комнаты в щеку и в лоб, даслегка прикоснулась к губам. И пошла. Он был в полном недоумении.

– Che peccato! Какая жалость! – от волнения Марио перешел народной язык.

– Подождите, к счастью, на этом все не закончилось. Впостели всю мою усталость как рукой сняло. И мы с Жаном позабавились вовсю.Было мне гораздо лучше, чем обычно. И каждый раз, когда я кричала, я вспоминалао Кристофере. А он был совсем рядом, за тонкой деревянной стенкой, и нашиголоса, конечно, не давали ему спать. Ну, мы говорили, разумеется, не о нем. Мыговорили только о том, что мы проделывали. Вы знаете, я до этого никогда неслышала от Жана тех слов, какие услышала в этот раз. Он все называл своимиименами, подробно-подробно объяснял разные способы. И когда он, наконец, уснул,я еще долго не могла уснуть. Меня вдруг снова потянуло к Кристоферу: вот такпрямо пойти и, еще не остыв от Жана, отдаться Кристоферу. И все же я не осмелилась.Меня напугало – вдруг он будет шокирован этим! И так я долго мучиласьсомнениями, пока, вконец измучившись, не уснула. И сегодня утром, чтобыотомстить Кристоферу, я сидела с ними обоими за завтраком абсолютно нагишом.

– О-о, – похвалил Марио. – Сегодня же вечером, еще доприхода Кристофера, заберитесь к нему в постель.

– Невозможно. Его нет.

– Нет?

– Да, но, правда, всего на пару дней. Жан получил срочноепредписание вылететь на плотину, и Кристофер, разумеется, не мог отпуститьдруга одного.

– Жаль. А скажите, смогли вы поговорить с мужем оприглашении принца Ормеасены?

– Нет.

– Не хватило храбрости?

– Не в этом дело. После вчерашней ночи я не боюсь его ни очем спрашивать. Но… я не знаю… как мне сказать…

– А если бы он не позволил вам чересчур развлекаться сдругими мужчинами?

– Я стала бы его обманывать долго-долго. Но если бы он позжеразрешил мне, то я, наверное, не воспользовалась бы этой возможностью.

– Вам предстоит нечто лучшее… Подготовились ли вы какследует к великому моменту?

– К какому великому моменту?

– К ночи в Малигате.

– Нет, но я, кажется, уже и так многое испытала. Что мне ещепредстоит открыть?

– Радость количества, радость числа. Многие надеютсяобратить на себя ваше внимание. О том, что вы будете участвовать в празднике,толкуют повсюду. Мужчины просто с ума посходили при мысли, что та, которуюсчитали недоступной, может оказаться доступной любому.

– Как, вы обо всем рассказали?

– Зачем же лишать тех, кого вы очаровали, радости ожидания,надежд на исполнение желаний? Разве предвкушение встречи с вами менее волнующе,чем сама встреча? Да и вы сами, наверное, уже дрожите от ожидания?

– После того, что вы мне сказали, я дрожу от страха. Не вижуничего привлекательного в том, чтобы на меня накинулась свора распаленныхмужиков. И как подумаю о том, что все эти люди склоняют мое имя… что онисообщают друг другу…

Марио рассмеялся в ответ, и из глаз Эммануэль чуть небрызнули слезы.

– Вам весело, что вы можете с вашими друзьями потешатьсянадо мной. Воображаю, как вы эдак небрежно тянете: «Как, вы еще непознакомились с этой малюткой? Она только что прибыла из Франции. Я тут междуделом кое-чему обучил ее: оказалась недурной ученицей. Но что-то она мнеразонравилась, вы можете ею заняться, если хотите…»

– Вы в самом деле считаете, что вы мне разонравились? –спросил Марио на удивление кротко. Не дождавшись ответа, он продолжал:

– Вы ошибаетесь только в этом, да еще насчет тона моихразговоров. Я действительно расписывал всем вашу молодость и свежесть,отсутствие большого опыта с мужчинами. Когда-нибудь вы станете желанной, потомучто за вами будет тянуться хвост из сотен любовников, но сейчас привлекательнаименно ваша невинность.

Тон Марио внезапно изменился, он заговорил четко и громко:

– Вы еще девственница, Эммануэль. Благодаря мне завтра выперестанете быть ею. Вы еще не знаете своего могущества. То, с чем выпознакомитесь завтра, важней для вас, чем чаша Грааля для средневековыхрыцарей. И вы хотите, чтобы я об этом молчал? Чтобы посвященные вам неготовились к этому торжеству? Как вы могли думать, что мы смеялись над вами илигрязно болтали о вашем теле? Мало есть на свете столь же драгоценного, чтоможно было бы предложить мужчинам, – положитесь на них, они сумеют оценитьдары. Я приглашаю вас на коронование со всеми почестями, со всеми церемониями,со всеми возлияниями. Неужели вам это не ясно? Неужели все мои уроки пропали даром?

И Эммануэль пристыжена, к ней приходит раскаяние. Мариоможет быть совершенно спокоен: с сомнениями покончено. Она не побежит отопасности навстречу былому незнанию. Завтра ночью в Малигате она ему этодокажет. А до этого пусть он говорит, что хочет, своим знакомым. Пусть! Онасогласна. Ее тело ждет встречи с другими. Ждет. Страждет. Вожделеет.

После длинного телефонного разговора Эммануэль вытягиваетсяна большой и кажущейся очень пустой кровати. Картины, вызванные речами Марио,пробегают перед ее глазами. Вопреки всему, что она себе наговорила, тревога непокидает ее. Нервы все не могут успокоиться. Надо, надо уснуть: завтра она ещеуспеет поразмыслить о предстоящем испытании. А сейчас она хочет только покоя изабвения. Тщетно – ее страх бодрствует вместе с нею. Ладно, у нее естьпроверенный рецепт успокоения. Она прибегает к нему, но, к ее удивлению,результат заставляет себя ждать. Такого с ней еще не бывало. Нетерпеливые рукиделают свое дело, но мысли ее где-то далеко: новое, незнакомое искушениенакатывается на нее, затопляет горькой и в то же время сладкой волной. Онасопротивляется. Она отбивается, не хочет уступить. Наконец, силы оставляют ее.Побежденная, она гасит свет, скатывается к краю кровати, нога свешивается вниз.Она вся – как распахнутые ворота. Рука тянется к кнопке звонка в изголовьекровати, пальцы нажимают кнопку. Рука снова падает вниз, по телу пробегаетсудорога, грудь напрягается: она слышит, как бой открывает дверь, откидываетпротивомоскитную сетку и входит в спальню.