Длинная ионийская туника, которую надела Эммануэль, быласветло-зеленого цвета, такого светлого, что казалась почти белой. Одно плечобыло обнажено, на другом одежда держалась застежкой в виде маленькой совы изчистого золота. Пояс – цепь с крупными плоскими звеньями – был повязан высоко,выше талии. Никакого шитья, никакого убранства, кроме ткани в крупных складках,украшенной висящим между грудей кулоном из тусклого золота с отверстиемпосредине и орнаментом по краям. Вероятно, он был монетой в каком-нибудь давнорассыпавшемся в прах королевстве. Да еще на правом запястье был смарагдовыйобруч, похожий на невольничье кольцо.

– Ну, я определенно готова к жертвоприношению, раз решиласьна одеяние Ифигении…

– Вы прекрасны, – заметил Марио – Но многовато строгости.

Не отвечая, она подошла к столу, на котором стояла лампа:свет был слабый, но его хватило, чтобы ноги Эммануэль просвечивали сквозьплатье, словно оно было из стекла. Но Марио все еще казался: недовольным.Эммануэль засмеялась и выставила вперед левую ногу: платье тотчас же самораспахнулось от пояса до конца. Во время танца ноги Эммануэль будут обнажатьсяпри каждом шаге. Их можно будет легко коснуться. Легко доступными оказывались иниз живота, да еще и другое…

– Посмотрите!

Черный треугольник ее волос был унизан блестящими бусинками.Четыре часа понадобилось терпеливой Эа, чтобы укоротить эти упрямые завитки иукрасить их подобным образом.

– Никогда еще не видел таких украшений, – проговорил Марио.

– А обратите внимание на это декольте!

От левого плеча до бедра платье было разрезано так, что,взглянув на Эммануэль, когда она поднимала руку, каждый мог увидеть ееобнаженную грудь в профиль. Пораженный Марио захотел осмотреть весь гардеробЭммануэль: неужели это платье было приготовлено за два последних дня! Портниха,в таком случае, потрудилась на славу. «Удивительно!» – восклицал он на каждомшагу при осмотре этой выставки.

– Как-нибудь вы снова проинспектируете мои туалеты. Все, чтовам не понравится, можете сжечь.

– Я так и сделаю, – серьезно ответил Марио.

Малигат – это множество самых разнообразных строений измрамора, соединенных садами с фонтанами или сводчатыми галереями, где смешанныйс лунным сиянием свет бумажных фонарей создавал волшебный, неповторимый эффект.С террас можно спуститься в аллеи, окаймленные белыми колоннами и живой оградойиз ибикуса. Там и сям разбросаны увитые вьющимися растениями беседки, широкиеровные поляны среди высоких деревьев, заглушающих городской шум. Журчаньефонтанов, звуки далекого медленного танца да неразличимое жужжание человеческихголосов – вот все, что можно здесь услышать.

Только дурманящий запах каких-то кустарников с мясистымицветами и великанов-гардений в китайских вазах сопровождает идущих по длинномукоридору среди пурпурно-красных светильников. Коридор приводит в зал, но тамникого нет.

Где же хозяин, пригласивший их сюда? Может быть, онвстречает гостей в другом месте? Или Марио и Эммануэль заблудились в этомлабиринте журчащих струй и скользящих теней? Или они прибыли слишком рано?

– Кто же приглашен еще? – еле слышно осведомляетсяЭммануэль.

– Все, кто осчастливил Бангкок своим умом или красотой, –отвечает Марио. – Чтобы быть приглашенным сюда, надо быть или очень умным, илиочень красивым.

– И вы уверены, что мы к ним относимся?

Марио смеется.

Каким же должен быть владелец этих мест, спрашивает себяЭммануэль. Несомненно, очень богатым. Конечно же, изысканным. Может быть,экстравагантным и даже извращенным. Все может быть в этом непонятном королевстве.Разве она знает, что ее ждет? Захотят ли принц и его друзья отпустить ее назад,к Жану?

Еще можно уйти. Никто ее не видел. Огромный парк пуст,никаких следов охраны. Но Марио… Что он об этом подумает? Какой упрек броситей? По меньшей мере, в малодушии…

Она пошла за ним, как в кошмарном сне. Нет, не правда: онавсе знала, и надо набраться мужества и бежать, бежать…

Однако они двигались дальше. Перед ними лежала пустыннаяширокая терраса. Как славно было бы расположиться здесь – ночь тольконачиналась! «Марио», выдохнула она так тихо, что он не услышал. Он смотрел наокна, озаренные изнутри красноватыми отблесками огня. То ли смех, то ли крикислышались оттуда. Еще несколько шагов, и они оказались в небольшой комнате.Трое мужчин и женщина – рядом на софе. Эммануэль облегченно вздохнула: славаБогу, а то она боялась наткнуться здесь на какую-нибудь группу вродеэротического Лаокоона. Женщина была очень молода, почти девочка. В ее одежде небыло ничего вызывающего, и Эммануэль вдруг с горечью осознала, как, наверное,нелепо выглядит она со своими разрезами. Может, Марио снова сыграл с ней шутку?Он что-то сказал по-сиамски. Девушка отвечала ему очень серьезным тоном;очевидно, он получил все нужные разъяснения и повел Эммануэль к выходу изкомнаты.

– Куда мы идем? – захныкала Эммануэль. – И кто это был? Некажется ли вам, что девица немного молода, чтобы присутствовать здесь?

– Праздник устроен в ее честь. Она единственная дочь принца.Сегодня ей исполняется пятнадцать лет.

Пока она постигала значение этого сюрприза, они вошли впросторный, но слабо освещенный салон. Здесь было много танцующих, но никто необратил внимания на вошедшую пару. Правда, к ним тут же подошла служанка ипредложила очень сладкий и очень крепкий фруктовый коктейль.

– Я принимаю это как любовный напиток, – пошутила Эммануэль,поднося бокал к губам.

(Сиамочка была прелестна: крохотный лубяной передникоставлял открытыми живот с очаровательным углублением в центре и бедра.Эммануэль смогла оценить стройные ноги и наливные яблоки грудей).

– Разумеется, – ответил Марио. – Все, что едят и пьют вАзии, вызывает любовные желания. Стало совсем темно. Как бы он не оставил меняздесь, подумала Эммануэль.

В ту же минуту, словно подслушав ее, к ним подошел один изгостей. Марио представил его Эммануэль, но она тотчас же забыла его имя.Учтивый, исполненный достоинства поклон сопроводил приглашение к танцу. Неочень охотно Эммануэль последовала за ним, придерживая на бедре своераспахивающееся платье.

Он был высокого роста и, наклоняясь к Эммануэль, почтикасался щекой ее лица. Он спросил, сколько ей лет, где прошло ее детство,каковы ее любимые занятия. Вопросы, вопросы, вопросы. Любит ли она читать?Часто ли бывает в театре? Кого из писателей предпочитает? Ей не очень-топонравилась эта настойчивость, она отвечала односложно, сухо. Но потом забылаобо всем, волны ритма унесли ее. И вдруг она как бы со стороны совершенноотчетливо увидела, что прижимается к партнеру всем своим телом и почувствовала,что это возбуждает его. Вот так всегда – танцы, эрекция и даже оргазм были длянее рефлекторны, связаны в неразрывный феномен. Парижские флирты (в которых еепоклонники, несмотря на все удобства, связанные с положением «соломеннойвдовы», не осмеливались попросту потащить ее в постель) достаточно показали ей,сколько удовольствия можно извлечь из этого. И она послушно предавалась ему. Еетело, видимо, действовало автоматически, когда наступала желанная ситуация: ононе хотело зависеть от желаний партнера, от воли Эммануэль – оно само знало, чтоему делать, чтобы танец дал танцующей паре всю возможную радость. До сих порэто простодушное распутство всегда успокаивающе действовало на Эммануэль: онанаслаждалась, сохраняя при этом супружескую верность, ухитрялась, по пословице,и невинность соблюсти, и капитал приобрести. Вот и сегодня она так тесноприжалась к гостю Малигата, что почувствовала упругое прикосновение к своемуживоту. Но эти прикосновения и объятия случайного спутника показались ейубежищем и защитой от того, чего она и хотела, и боялась – от неведомых причудвосточного вельможи. И она прильнула к партнеру.