серого комочка, чтобы не привлечь к нему чужого внимания, а потом, с трудом разлепив губы, всё же нашла в себе силы спросить:

— Какие такие?

Её голос прозвучал хрипло.

— Такие, как ты, твой брат и отец, — ответил Миль, подойдя ещё ближе. Теперь на его лице можно было заметить влажный блеск. Парень нервничал. Он облизывал губы и вытирал ладони об штаны. — «Миль, открой проход. Миль, перенеси. Миль, присмотри». Чувствую себя вашим слугой. Мне надоело. Я уже достаточно сделал для вашей троицы магов смерти. А ты, — он ткнул пальцем Кази в грудь, — даже девчонку для меня пожалел.

Кази ощутила, что лицо начинает пылать.

— Руту ты не получишь, — сказала она заплетающимся языком.

— Ха! — воскликнул Миль. — Зачем мне эта малявка, когда у меня есть Женнивер? В общем, прощай, Идан. Было приятно иметь с тобой дело, — он снова похлопал Кази по плечу.

— Забирайте его, — сказал за спиной знакомый голос, толкая её в мерцание, за которым виднелась мрачная стена и слышалось мерное, но невыносимо громкое тиканье часов. — Я здесь закончу.

В глазах Миля вспыхнула тревога.

— Закончишь что? — спросил он, но Кази теперь видела перед собой только камень и темноту.

— Наивный, — прошептала она, уже совершенно не чувствуя своего тела.

— Кази! Кази! Проснись, — Рута склонилась над ней, щекоча волосами лицо. — С такими снами ты лишишься последних сил.

— Идан, — прошептала Кази, будто это её в полуобморочном состоянии тащили через проход в темницу.

— Что? Что Идан? — Рута поправила под головой Кази подушку и подала стакан воды.

Кази смочила губы, сделала глоток. Горло будто ожило.

— Его забрали. Через проход, открытый Милем.

— Что?

— Миль отдал его Онгхусу.

Рута села на пол, обхватив колени.

— Предатель! Я его убью! — она вскочила, но подруга успела перехватить её руку.

— Стой. Если Деян узнает, он сам его убьёт, а я не хочу, чтобы мои видения навлекли на кого-то смерть.

Рута плюхнулась на край кровати.

Кази права. Если поднять шум, Деяну станет известно, и он убьёт Миля за считанные секунды без всякого суда. А что, если в видении Кази что-то не так? А что, если у мага были на то веские причины? Нужно всё выяснить и сделать это сейчас. Ночью. Тихо.

— Расскажи мне всё, — потребовала она, и Кази, тяжело дыша, будто снова оказалась там, в теле измученного Идана, начала рассказывать.

35. Дергдунум. Накануне

Первый боевой закон тёмной школы гласит: лучший удар наносится до начала битвы. Найден его знал. И Прокош Клюв тоже знал.

Для мага хитрости и торговли не составило особого труда убедить городского стража, что его лавка с украшениями стояла на площади испокон веков. Конечно, кроме стража убедить пришлось и всю площадь, потому как блюститель порядка вздумал опрашивать горожан. Прокош вспотел, давно ему не приходилось применять магию так массово, но справился. Люди закивали и разошлись. Вовремя.

Утончённая госпожа Авалон Перт вскоре появилась на площади и к лавке Прокоша устремила носы своих изящных красных сапожек на каблучке не случайно.

Орос стоял рядом, делая вид, что пристёгивает к строптивой лошади сумку.

Однако, поравнявшись с лавкой, Авалон резко оставила стремление подойти к нему. Её взгляд устремился к сверкающей манящими слезами красного камня броши.

Лишь Найден, сидя у окна в трактире, заметил, как в глазах Ороса погасли искры магии. Рыбка заглотила наживку и оказалась в нужном месте. Теперь в дело вступал маг хитрости и торговли.

— Красавица, вижу, ваши глазки смотрят в правильном направлении, — а в глазах Бико как раз в нужный момент заиграл магический блеск.

Авалон в растерянности огляделась.

Найден сжал кулаки. Не заподозрит ли она, что в этот самый момент её в разгар предпраздничного дня атакуют двое мужчин? План этот придумала Женнивер, и Найден до сих пор не до конца верил в его успех и попросил девушку быть неподалёку и вступить в дело в случае чего.

— Я вам же, вам говорю, — зачастил Прокош, чуть ли не перепрыгивая через прилавок.

— Ах-ха-ха-ха, — возле лавки раздался заливистый смех Женнивер. Она очень натурально заспорила с какой-то дамой о качестве материи, разложенной на цветастых коврах. — Могу себе представить, как на вас разойдутся швы! Ещё раз вам говорю, этот материал не подойдёт для платья. И потом, нынче в моде красный.

Женнивер кокетливо поправила белый парик и бесцеремонно приподняла край платья, показывая собеседнице ткань и обнажая при этом загорелую ногу.

Даже лошадь, которую всё ещё мучил Орос, перестала фыркать.

Благородная Авалон Перт застыла, повернувшись всем корпусом к Женнивер. Найден готов был поспорить, что её глаза округлились, как серебряные кольца. Их в этот самый момент доставала из сумочки правая рука Авалон.

— Прекрасный выбор, госпожа! — пропел Бико. — Эта вещица отбросит румянец на вашу безупречную кожу и привлечёт внимание любого, кого ни пожелаете!

Искры в глазах Прокоша Найден видел даже сквозь пыльное окно трактира, и пока госпожа Перт педантично отсчитывала кольца, магия хитрости уже выстраивала в её голове коварный план по соблазнению непробиваемого учителя Ниса Ли, мага льда и холода. Нису Ли очень подходила его магия, или же, наоборот, именно магия воспитала в нём эту холодность, с которой, впрочем, Авалон Перт теперь намеревалась бороться.

На эту идею натолкнул Деян, сказав, что уже не очень молодая, но всё ещё хорошенькая учительница Авалон Перт, маг земли и плодородия, трепетно и нежно любящая каждую травинку в академии, чуть ли не теряет сознание при встрече на территории с вечно суровым Нисом Ли.

Брошь немедленно отправилась в сумочку, а Найден подумал, что им теперь остаётся лишь надеяться, что Авалон возьмёт эту вещицу в академию. Этого будет достаточно, ведь под россыпью слёз красного камня пряталась зачарованная булавка. Попав в академию, она незамедлительно начнёт своё разрушительное действие, создавая в магической защите бреши, чтобы через несколько дней академия, ничего не подозревая, впустила в своё нутро шестерых магов, которым учителя уже не смогут противостоять.

Первый боевой закон тёмной школы гласит: лучший удар наносится до начала битвы. Найден его знал.

Знал и принял меры, чтобы уберечь свою семью. Как только они перебрались в Дергдунум, чтобы затеряться в толпе, он сразу же уехал воевать. Гвен растила детей одна. Приезжал он редко,