Гейрмунн склонил голову:

– Спасибо, конунг. Пойду собирать вещи.

– Поторапливайся. К утру ты должен быть далеко от Лундена. – Гутрум крепко пожал ему руку. – Постоянно будь начеку. Крок поклялся Хальфдану, что убьет тебя. О том же он постарается сообщить Уббе. Я хочу, чтобы ко мне ты вернулся целым и невредимым.

Гейрмунн вновь поклонился.

– Иди, – сказал конунг, выпуская его руку. – Не жди, когда стемнеет.

Пожелав Гутруму удачи, Гейрмунн прошел туда, где спал и хранил свои вещи. Он старался не привлекать к себе внимания, но едва надел кольчугу, как на пороге вырос хмурый Стейнольфур, за спиной которого стояли Шальги и Бирна.

– Кто-то может подумать, что ты куда-то собрался, – сказал Стейнольфур. – Но только не я. Однажды ты ушел, бросив нас, но ты не настолько глуп, чтобы повторить ошибку. Ты слышала, как я это говорил? – спросил он, поворачиваясь к Бирне.

– Слышала. Но сдается мне, ты ошибся.

Стейнольфур вошел в комнату, остановился, скрестил руки и сердито посмотрел на Гейрмунна:

– Ну так как? Намерен сделать из меня вруна?

Гейрмунн вздохнул и покачал головой:

– Я ухожу… Я должен уйти, – добавил он, видя багровеющее лицо Стейнольфура. – Между мною, Хальфданом и Уббой отныне кровная вражда.

– Кровная вражда? – удивилась Бирна. – Из-за чего?

– Прежде чем оказаться в Редингуме, еще до сражения в Эшдауне я убил родича Уббы. Не сделай я этого, убили бы меня. Но свидетелей не было, и потому никакой альтинг не смог бы вынести суждение.

– Почему ты уходишь? – спросил стоящий рядом с Бирной Шальги – скорее с недоумением, чем гневно.

Вопрос задал Шальги, но Гейрмунн подошел к Стейнольфуру и, глядя в глаза, сказал:

– Потому что Аслеф уже дорого заплатил за мой выбор, и я не хочу, чтобы та же участь постигла и других моих воинов. Завтра утром Хальфдан явится за мною. Если я останусь здесь, боя не миновать.

– А разве мы не давали тебе такой клятвы? – усмехнулась Бирна.

– Того человека я убил до ваших клятв, – ответил Гейрмунн. – И ко всем вам это не имеет никакого отношения.

– Тогда мы пойдем с тобой, – заявил Стейнольфур. Голос его смягчился – воин понял, перед каким выбором судьба поставила Гейрмунна. – Шальги и я. Мы тебе клялись прежде других.

– Я не могу на это согласиться. Воин Хальфдана поклялся меня убить. Если вы отправитесь со мной, кровная вражда затронет и вас.

– Знаю. – Стейнольфур опустил руки. – Как же иначе? Думаешь, я дурак?

– Только когда хочешь отправиться со мной, – улыбнулся Гейрмунн.

– А ты дурак, если хочешь меня оставить, – усмехнулся Стейнольфур. – Я все равно пойду с тобой.

– И я тоже, – объявила Бирна.

Гейрмунн и Стейнольфур повернулись к ней. Гейрмунна несколько удивила такая преданность.

– Почему ты хочешь пойти со мной?

– Потому что я поклялась тебе. И еще потому, что хочу отомстить за Аслефа, а проще всего это сделать, находясь рядом с тобой. Ведь его убийца будет за тобой охотиться. И потом, я по горло сыта Лунденом.

Выбор у Гейрмунна был невелик. Стейнольфур отправится с ним, равно как и Шальги с Бирной. Отговаривать их бесполезно.

– Решено, – сказал он. – А как быть с Аслефом? Ведь он еще не…

– Аслеф тебя поймет, – заверила Гейрмунна Бирна. – Ты это знаешь. А я знаю, что Торгрим захочет остаться с ним до конца. Если Торгрима попросить, он будет командовать Адскими Шкурами до нашего возвращения.

– Тогда я его попрошу, – сказал Гейрмунн и пошел к двери.

– Я сама попрошу, – сказала Бирна. – Это надо делать быстро и тихо. А что до Торгрима… мне тоже надо с ним проститься.

– Как насчет Рафна и Ветра? – спросил Стейнольфур.

Все трое внимательно смотрели на Гейрмунна.

– Предложи им, но больше никому не говори.

Кивнув, Бирна вышла. Шальги, все это время толкавшийся у порога, вошел в комнату. Гейрмунн возобновил сборы.

– Вы тоже сходите за вещами, – сказал он.

Ни Стейнольфур, ни Шальги не двинулись с места.

– Вы хотите еще что-то сказать?

– А ведь ты бы ушел, – покачал головой Стейнольфур. (Гейрмунн знал: клятвенник не скоро остынет.) – Бросил бы нас. Я не про других. Про нас. – Он взглянул на Шальги. – Ушел бы и бросил.

– У меня не было выбора.

– Ошибаешься, был. – Стейнольфур ткнул пальцем Гейрмунну в грудь. – Ты второй раз поворачиваешься к нам спиной. Если последует третий, я буду знать наверняка, как мало для тебя значит моя клятва. Тогда я почувствую себя свободным от нее. Ты меня понимаешь?

Гейрмунн выждал время, выказывая должное уважение вопросу Стейнольфура. Человеку его уровня чести очень непросто говорить о разрыве клятв.

– Я прекрасно тебя понимаю и более не повернусь к вам спиной.

– Ладно, – кивнул воин. – Тогда мы пошли за вещами.

– Я подожду здесь, – сказал Гейрмунн.

Вскоре возвратилась Бирна с Рафном и Ветром, решившими присоединиться к их небольшому отряду.

– А Торгрим? – спросил он воительницу.

– Он позаботится, чтобы копья Адских Шкур не тупились, – сказала она. – Аслеф сейчас спит. Когда проснется, Торгрим ему все объяснит.

– Пора трогаться, – сказал Гейрмунн.

Дождавшись возвращения Стейнольфура и Шальги, Гейрмунн и его небольшой отряд покинули Лунден.

Гейрмунн знал: на Эрнинга-страта полно датчан. Он видел их собственными глазами, путешествуя с Иоанном. К тому же эта дорога слишком близко примыкала к западной границе Восточной Англии, где правил Убба. Поэтому он не двинулся по знакомому пути, а повел отряд из пятерых Адских Шкур по другой римской дороге. Называлась она Веселинга и тянулась от Лундена на северо-запад, к центру Мерсии. Гейрмунн надеялся, что врагов там будет поменьше.

Тонкий серп луны скудно освещал белесую дорогу, выложенную каменными осколками, и не позволял разглядеть возможные угрозы, таящиеся в тени деревьев, что росли по обеим сторонам. Несколько роздыхов подряд отряд шел мимо пахотных земель, снабжавших провиантом селения на Темзе. Вдали перемигивались огни в окнах хижин и усадебных домов. Ветер доносил дым очагов. Вскоре среди полей и пастбищ стали появляться перелески, а еще через какое-то время по обеим сторонам дороги потянулся густой лес. Гейрмунн не опасался разбойников – вряд ли те ожидали, что кто-то рискнет идти или ехать ночью. Да и вид основательно вооруженных людей должен был отбивать охоту нападать на них. И тем не менее Гейрмунн держался начеку, вслушиваясь в каждый звук.