Картер кивнул и, вынув из кармана листок, прочел вслух:

– «Приезжай немедленно, Астли-Прайерс, Гейт-хаус, Кент[86].Замечательные новости. Томми».

– Очень просто, – сказал сэр Джеймс. – И остроумно. Другойадрес – и этого оказалось вполне достаточно. А они к тому же пропустили мимоушей нечто очень важное.

– А именно?

– Утверждение рассыльного, что мисс Каули назвала вокзал Черинг-Кросс.Они были так твердо уверены в том, куда им ехать, что решили, будто онослышался.

– Так, значит, Бересфорд сейчас…

– В Гейт-хаусе, если только я не ошибаюсь.

Мистер Картер посмотрел на него с любопытством.

– Тогда почему вы – здесь, Пиль Эджертон?

– Я очень занят одним делом.

– А мне казалось, вы сейчас в отпуске?

– Но меня никто не освобождал от обязательств перед моимиклиентами. В общем, если говорить точнее, – я готовлю дело. А про утонувшегоамериканца ничего больше нет?

– К сожалению. Вам очень важно знать, кто он был?

– Кто он был, я и так знаю, – небрежно ответил сэр Джеймс. –Только доказать пока не могу, но знаю.

Собеседники не стали задавать ему напрашивающегося вопроса,заранее чувствуя, что ответа все равно не получат.

– Не понимаю одного, – внезапно сказал премьер-министр. –Каким образом эта фотография оказалась в ящике мистера Херсхейммера?

– Может, она и не покидала его? – мягко предположил адвокат.

– А как же наш мифический противник? Инспектор Браун?

– М-да! – задумчиво протянул сэр Джеймс и встал. – Но небуду отнимать у вас времени. Продолжайте вершить судьбы страны, а меня ждет…мое дело…

Два дня спустя Джулиус Херсхейммер вернулся из Манчестера.На столе его ждала записка Томми.

«Дорогой Херсхейммер.

Простите мою вспыльчивость. На случай, если мы больше неувидимся, желаю вам всего хорошего. Мне предложили работу в Аргентине, и яскорее всего соглашусь.

Ваш Томми Бересфорд».

По лицу Джулиуса скользнула странная улыбка. Он бросилписьмо в мусорную корзину.

– Дуралей проклятый! – пробормотал он.

Поговорив по телефону с сэром Джеймсом, Томми затем явился вСаут-Одли. Альберт был на посту, при исполнении своего служебного долга. Томмиему представился – друг Таппенс. Альберт тут же оставил официальный тон.

– Здесь теперь все так тихо стало! – грустно сказал он. –Барышня, надеюсь, здорова, сэр?

– Я не рискнул бы этого утверждать, Альберт! Дело в том, чтоона… исчезла.

– Да неужто шайка ее сцапала?

– Вот именно.

– На самом дне, сэр?

– Черт побери, на суше!

– Это такое выражение, сэр, – терпеливо объяснил Альберт. –В кино у шаек всегда есть место, где они отсиживаются – это и есть «дно», ну,какой-нибудь ресторан. По-вашему, они ее прикончили, сэр?

– Надеюсь, что нет. Да, кстати, нет ли у тебя случайно тетки,бабки или еще какой-нибудь почтенной родственницы, которая вот-вот откинеткопыта?

Физиономия Альберта медленно расплылась в блаженной улыбке.

– Усек, сэр. Моя бедная тетенька – она в деревне живет – ужедавно тяжко хворает и призывает меня к своему смертному одру.

Томми одобрительно кивнул.

– Можешь доложить об этом кому следует и через час встретитьменя у Черинг-Кросс?

– Я там буду, сэр, заметано.

Как и предвидел Томми, верный Альберт оказался бесценнымсоюзником. Они поселились в гейт-хаусской гостинице. Альберт получил заданиесобрать информацию. Это оказалось довольно просто.

Астли-Прайерс принадлежал некоему доктору Адамсу. Насколькобыло известно хозяину гостиницы, доктор уже не практиковал, однако продолжалнаблюдать кое-каких своих пациентов. Тут хозяин многозначительно покрутилпальцем у виска – «свихнутых», понимаешь? В деревне доктор пользовался общимуважением. Не скупился на пожертвования местному спортивному клубу – «приятныйтакой, добрый джентльмен». Давно ли он тут живет? Да, лет десять, а то ибольше. Большой ученый. Из Лондона к нему то и дело ездят. То профессора, топросто посетители. Да, человек он радушный, гостей всегда хоть отбавляй.

Этот многословный панегирик[87] породил в душе Томмисомнение: неужели такой почтенный известный человек на самом деле – опасныйпреступник? И жизнь ведет совершенно обыкновенную для человека своей профессии.Ни намека на зловещие тайны. А что, если все его предположения – чудовищнаяошибка? От этой мысли Томми похолодел.

Но тут он вспомнил про частных пациентов – о «свихнутых», иосторожно осведомился, нет ли между ними вот такой барышни, и описал Таппенс.Но про пациентов почти ничего узнать не удалось – они редко выходили за ограду.Столь же осмотрительное описание Аннет также результатов не принесло.

Астли-Прайерс оказался красивой кирпичной виллой средигустых деревьев, которые делали ее совершенно незаметной со стороны дороги.

В первый же вечер Томми в сопровождении Альберта отправилсяна разведку. По требованию Альберта они долго ползли по-пластунски, пыхтя иподнимая столько шума, что куда безопаснее было бы остаться в более привычномвертикальном положении. Как выяснилось, эти предосторожности были совершенноизлишни. В саду, похоже, не было ни души, как чаще всего и бывает в загородныхпоместьях после наступления темноты. Томми опасался встречи со свирепойсторожевой собакой, Альберт же рассчитывал увидеть пуму[88] или дрессированнуюкобру. Однако до декоративного кустарника, окаймляющего дом, они добрались безвсяких помех.

Шторы в столовой были подняты. Вокруг стола собралосьмногочисленное общество. Из рук в руки передавались бутылки портвейна. Обычныйдружеский ужин. Из открытых окон доносились обрывки разговора. Компания азартнообсуждала местных крикетистов[89].