– Я его видел, – медленно произнес русский. – Разговаривал сним. Но что это он, я узнал позже. Совсем не похож на лидера. Так, человек изтолпы. Если я встречу его снова, то не узнаю. Кто он на самом деле, мненеизвестно, но в одном я твердо уверен: это страшный человек.

– Но он же ничего не узнает! – возразил Джулиус.

– От него ничего не скроешь, и его месть мгновенна. Даже я –Краменин! – не могу рассчитывать на снисхождение.

– Значит, вы отказываетесь выполнить мою просьбу?

– Вы просите невозможного.

– Жаль. Вам не повезло! Лично вам, – посмеиваясь, сказалДжулиус. – Но миру в целом – скорее, наоборот! – Он поднял пистолет.

– Стойте! – взвизгнул русский. – Неужели вы и правда хотитеменя застрелить?

– Чистая правда. Как я слышал, вы, революционеры,человеческую жизнь ни во что не ставите. Однако, когда речь зашла о вашейсобственной – вон как вы запели! Что ж, я дал вам шанс спасти вашу грязнуюшкуру – вы от него отказались.

– Но они меня убьют!

– Я же сказал, – ласково прожурчал Джулиус, – решать вам. Ямогу только предупредить: Малыш Вилли бьет без промаха, и на вашем месте я бывыбрал мистера Брауна. Все-таки шанс.

– Если вы меня убьете, вас повесят, – не очень увереннозаявил русский.

– И не надейтесь, приятель. Вы забыли про доллары. Ораваадвокатов засучит рукава, подыщет каких-нибудь знаменитостей от медицины, и темигом установят, что у меня временное помрачение ума. Полгодика отдохну в тихомсанатории, мое здоровье пойдет на поправку, доктора объявят, что кризис миновали больной снова в здравом уме. Для малыша Джулиуса все кончится о'кей. Я готовстерпеть несколько месяцев врачебного надзора ради того, чтобы избавить мир отвас. Не надо тешить себя мыслью, будто по вашей милости меня повесят.

Русский ему поверил. Сам нечистый на руку, он знал, чегоможно добиться с помощью денег. Ему доводилось читать отчеты об американскихсудах над убийцами, вполне в духе картины, нарисованной Джулиусом. Он сампокупал и продавал правосудие. У этого мускулистого американца, гнусненькорастягивающего слова, на руках были все козыри.

– Считаю до пяти, – сказал Джулиус. – Если на цифре четыревы еще не одумаетесь, то вам не придется больше бояться мистера Брауна. Он,возможно, пришлет цветы на похороны, но их аромата вы уже не почувствуете.Приготовились? Начинаю. Раз… два… три… четыре…

Русский взвизгнул:

– Не стреляйте! Я все скажу, все что хотите!

Джулиус опустил револьвер.

– Я так и знал, что вы образумитесь. Где она?

– В Гейт-хаусе, в Кенте. Дом называется Астли-Прайерс.

– Ее держат взаперти?

– Ей не позволяют выходить из дома. Хотя это толькопредосторожность. Дуреха потеряла память, чтобы ее черт побрал!

– Какая досада! Для вас и ваших приятелей! Не так ли? Ну, адругая девушка, которую вы изловили хитростью неделю назад?

– Она тоже там, – угрюмо признался русский.

– Вот и славно, – сказал Джулиус. – Как все складнополучается! И ночь-то сегодня какая – как раз для прогулки!

– Какой еще прогулки? – вздрогнув, спросил Краменин.

– В Гейт-хаус, куда же? Надеюсь, вы любите кататься вавтомобиле?

– О чем вы? Я никуда не поеду!

– Не горячитесь. Или вы думаете, я такой доверчивый сосунок,и спокойненько вас здесь оставлю? Да вы же сразу броситесь названивать своимдружкам! Ведь так? (Он заметил, как у русского вытянулось лицо.) У вас уже всеобдумано! Нет, сэр, вы поедете со мной. Это дверь в вашу спальню? Идите туда.Малыш Вилли и я пойдем следом. Так, наденьте теплое пальто. Прекрасно. Это чтоже, на меху? Ай-ай-ай. А еще социалист! Ну, чудненько. Сейчас мы спустимся ввестибюль и выйдем на улицу к моему «ройсу». И помните: вы у меня под прицелом.Мне что так стрелять, что сквозь карман – все едино. Одно слово или даже одинвзгляд кому-нибудь из этих ливрейных прислужников, и в кипящем котле на серномогне станет чуточку теснее.

Они спустились по лестнице и направились к машине. Русскоготрясло от ярости. Вокруг сновали гостиничные служащие. Он уже готов былкрикнуть, но все-таки не решился. Американец явно был человеком слова. Когда онподошли к машине, Джулиус облегченно вздохнул. Опасная зона осталась позади.Страх полностью парализовал его жертву.

– Влезайте, – скомандовал он и заметил, что пленник украдкойпокосился на шофера. – Нет, от него помощи не ждите. Моряк. Его подводная лодкабыла в России, когда началась революция. Ваши ребятки убили его брата. Джордж!

– Слушаю, сэр! – Шофер обернулся к ним.

– Этот джентльмен – русский большевик. Убивать мы его нехотим, однако обстоятельства могут перемениться. Вы поняли?

– О да, сэр.

– Едем в Кент в Гейт-хаус. Дорогу туда знаете?

– Да, сэр. Будем там через полтора часа.

– Давайте через час. Я тороплюсь.

– Постараюсь, сэр! – Машина стремительно ввинтилась в потокавтомобилей.

Джулиус расположился поудобнее рядом со своим пленником. Онне вынимал руку из кармана, но держался вполне светски.

– Однажды я пристрелил одного типа в Аризоне…[90] – начал онбодро.

К концу часовой поездки бедняга Краменин был полумертв отужаса. Тип из Аризоны, потом бандит из Фриско[91], а затем некий колоритныйэпизод в Скалистых горах[92]. Джулиус не всегда строго следовал истине, норассказчиком был отменным.

Притормозив, шофер сообщил, что они въезжают в Гейт-хаус.Джулиус потребовал от русского дальнейших указаний. Он намеревался подъехатьпрямо к дому. А потом Краменин должен распорядиться, чтобы к нему привели обеихдевушек. Джулиус напомнил ему, что Малыш Вилли никаких вольностей не потерпит.Но Краменин к этому времени был уже полностью в его руках. Бешеная скорость, скакой они сюда мчались, окончательно добила его: он прощался с жизнью на каждомповороте.

Автомобиль проехал по аллее и остановился перед крыльцом.Шофер оглянулся, ожидая распоряжений.