дверь. Оказывается, мальчик смеялся. Тихо, будто боясь, что его услышат, он вздрагивал от приступов неудержимого смеха. Девушка на цыпочках подкралась к малышу, наклонилась, с удовольствием вдохнула родной запах свежести, парного молока и еще чего-то, едва уловимого, до боли знакомого. Настолько знакомого, что от этого запаха у нее начинала кружиться голова и подсасывать под левыми ребрами.

Почувствовав ее близость, Степашка приоткрыл один глаз, обвел затуманенным зрачком комнату и перевел взгляд на Веру.

— Мама, ты уже пришла? — неразборчиво проговорил он.

— Я уже ухожу, малыш, — мягко улыбнулась ему Вера. — А ты поспи еще немного.

— Ладно, уговорила, — Степашка довольно зажмурился и отвернулся к стенке. — Только пообещай, что сегодня я увижу тебя перед сном.

— Обещаю, — уже на ходу кивнула Вера и тихо закрыла за собой дверь.

Значит, торговый центр подождет до завтра. Обещание, данное ребенку, нужно обязательно выполнить. Она вообще не могла ему ни в чем отказать. И Степашка этим беззастенчиво пользовался. Даже няня много раз говорила Вере, что нельзя так баловать сына. Но как только та произносила слово «сын» Вера таяла, как мороженое в жаркий день, глупо улыбалась и мечтательно закатывала глаза. Трудно представить, как бы она жила без Степашки. Он был для нее всем. И даже больше. Ее радостью, ее счастьем, ее душой и сердцем. В этом крошечном создании был сосредоточен весь ее мир.

Вера никогда не забудет день, когда Степашка впервые назвал ее мамой. Она ни разу не просила его об этом. Даже не намекала. Но втайне надеялась. И когда после очередной операции он пришел к ней в больницу, когда обнял ее за шею тонкими ручками, когда в его глазках мелькнули слезы и, горько всхлипнув, он обжег ее правое ухо фразой: «Мама, я так соскучился», Вера не удержалась и заплакала. Швы натянулись, и невыносимая боль исказила ее лицо. Степашка испуганно посмотрел на нее и тихо спросил:

— Мама, тебе осень бона?

— Мне совсем не больно малыш, — прошептала она. — Мне очень хорошо.

Улыбнувшись этим воспоминаниям, Вера закрыла входную дверь и побежала по ступенькам вниз.

Машина поприветствовала ее громким кряком, подмигнула фарами и послушно завелась. Видимо, автомобиль почувствовал хозяйкин настрой и не стал на этот раз показывать свой характер. За что она была ему безумно благодарна. Вера хотела открыть ярко красную дверцу и уже протянула к ней руку. Но кто-то опередил ее, услужливо распахнув перед ней дверь.

Вера, как зачарованная, смотрела на широкую мужскую ладонь, указывавшую ей внутрь салона. Она боялась поднять взгляд, потому что прекрасно знала, что там увидит. Широкие смуглые скулы, наглую усмешку, прямой нос и холодный блеск карих глаз. Видеть и осознавать, что все это никогда не будет принадлежать ей, было выше ее сил. Поэтому она грубо отвела руку в сторону и села на водительское место.

— Я тебе настолько неприятен? — спокойно поинтересовался Дима.

— Ты очень догадлив, — глядя прямо перед собой, хмуро заявила Вера и сжала руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели, а длинные ногти больно впились в бледные бугорки ладоней.

— Извини, — грубо сказал он и шмякнул Вере на колени букет шикарных белых роз. — Постараюсь больше не попадаться тебе на глаза.

— Буду очень благодарна, — сухо поблагодарила она и резко тронулась с места, едва не задев припаркованную справа девятку.

Дима удивленно посмотрел вслед быстро удаляющемуся автомобилю, достал мобильный телефон и быстро набрал чей-то номер. Вера наблюдала за ним в зеркало заднего вида и с остервенением вгрызалась острыми зубами в нижнюю губу. Слезы застилали глаза и несущиеся навстречу автомобили сливались в разноцветную радугу. Телефон в кожаной сумочке напевал про вечную любовь. Но она не собиралась брать трубку, потому что прекрасно знала, чей голос в ней услышит.

Глава 25

В редакции было на удивление тихо. Никто не сновал по узкому коридорчику, не ронял кипы бумаг, не выяснял отношения с коллегами и не договаривался о встрече с респондентом, натянуто улыбаясь телефонной трубке. Даже охранник не приподнялся с кресла, чтобы поздороваться с главным редактором. Вера отчетливо видела, как здоровенный мужик сладко зевнул, быстрым кивком головы поприветствовав ее.

Секретарша сонным взглядом рассматривала темный монитор компьютера, видимо, позабыв, что его надо включить. Даже Верино присутствие не вывело девушку из ступора. Она лишь перевела мутные глазки на начальницу и состроила некое подобие улыбки.

— Доброе утро, Лера, — первой поприветствовала секретаршу Вера. — Почему у нас сегодня так тихо? Где все журналисты?

— Так сегодня суббота, — обиженно пробубнила Лера и вновь перевела взгляд на темный экран.

— Как суббота? — округлила глаза Вера.

— Очень просто, — пожала плечами девушка. — Вчера была пятница, завтра будет воскресенье. Значит, сегодня суббота.

— Что-то я заработалась, — потерла левый висок Вера. — Совсем счет времени потеряла. Надо срочно ехать на море. Белый теплоход, юркие чайки и что там еще… на море этом.

— Горячий песок и яркое солнце, — равнодушно продолжила Лера. — А я вам давно про это говорю. Нельзя жить одной работой.

— Ты права, — согласилась с ней Вера.

— Я права?! — наконец, проснулась секретарша и посмотрела на Веру ясными, влажными глазками. — Вам точно нужно ехать на море.

— Вот и займись этим, — обычным сухим тоном заявила она. — Найди мне приличное турагентство. И как можно скорее. Кстати, что у нас сегодня по плану?

— Так… ничего, — вытянулась по струнке Лера. — Говорю же, суббота сегодня.

— Опять забыла, — досадливо покачала головой Вера. — А что ты на работе делаешь? В законный выходной, как говорится.

— Вы же мне сами вчера сказали, что лично проверите мое присутствие на рабочем месте, — обиженно пробубнила секретарша.

— Иди домой, Лера, — устало вздохнула молодая женщина. — В понедельник можешь прийти к десяти.

— Спасибо! — вскочила девушка и, схватив со стола крошечную дамскую сумочку, вихрем пролетела мимо начальницы. — И до свидания!

Деревянная дверь глухо ударилась об косяк. Цокот Лериных каблучков затих вдалеке, и Вере отчего-то стало не по себе. Цепкие лапки страха вцепились в ее копчик и, быстро перебирая острыми ноготками, мигом поднялись к самому горлу. Ноги отчаянно не хотели ее слушаться. Неожиданно превратившись в мраморные колонны, они, кажется, вросли в деревянный паркет.

Вера отчетливо слышала приглушенный шорох, доносящийся из под Лериного стола. Она приоткрыла рот, чтобы позвать на помощь, но из сухого горла вырвался лишь страшный хрип. Шорох становился все громче, все настойчивее и ближе. Кто-то тяжело вздохнул, и металлическое острие пробороздило пол.

Сердце обожгло грудь и подпрыгнуло вверх. Вера со всей силы сжала челюсти, боясь, что оно выпрыгнет наружу. Страх сдавливал ее в своих объятиях все