– Не высовывайся без дела, – негромко сказал дан Строжек. – Если остановят, смотри в землю, я сам со стражниками поговорю и все решу.

Он чуть придержал лошадку, заставив ту замедлить ход, и мы въехали под темную каменную арку.

Предупреждение дана оказалось напрасным. Нас никто не остановил, и повозка спокойно проехала мимо воинов и покатила по просторной Артен-нье, а с нее свернула на площадь Роз и двинулась к центру. Я разглядывала знакомые с детства дома, темные окна лавок, узкие улочки и широкие проспекты.

– Дан Скревц сказал, что тебе нужно на Бойнер-нье? – повернулся ко мне дан Строжек.

Я кивнула.

– К самому дому подъезжать не будем, – предупредил дан. – Я подойду и постучу в дверь, а ты со стороны понаблюдаешь. Проверим, кто там живет.

Он свернул на Койлер-нье, миновал ее почти до конца и направил лошадь к Бойнер-нье. Мы проезжали особняки соседей, лавку дана Убжича, новый магазин дана Кольна, меняльную лавку. Слева остался старый храм Создательницы, окна и двери которого были заколочены крест накрест. И вот, наконец, показался поворот, а за ним – наш дом.

Особняк совсем не изменился. После того, как папенька разорился и умер, матушке пришлось переселиться в небольшой двухэтажный коттедж в старой части города. Здесь жили в основном купцы, ростовщики и зажиточные горожане. Конечно, с районом Аут-вар, где мы обитали раньше, Бойнер-нье не шла ни в какое сравнение, но выбирать нам не приходилось.

Я смотрела на увитый плющом дом, на светящиеся в спальне матушки окошки, и сердце билось в груди часто-часто, будто взволнованная птаха.

– Сиди здесь и смотри, – спрыгнув с брички, тихо сказал дан Строжек.

Он поправил рубаху, направился к крыльцу, и вскоре тишину улицы нарушил негромкий стук.

Я затаила дыхание. Надежда увидеть матушку заставляла меня всматриваться в темный проем и до боли сжимать руки. Как мама жила все это время? Что ей пришлось испытать из-за моего побега? Здорова ли она?

– Кто? – послышался глуховатый мужской голос.

– У меня поручение для хозяйки этого дома, – ответил дан Строжек.

Дверь тут же распахнулась, и я удивленно уставилась на высокого мужчину, вышедшего на крыльцо. Дамир. Это был мой жених, я его узнала. Он почти не изменился, только еще больше раздался в плечах и, кажется, стал выше ростом.

– Ну? – спросил он, глядя на дана Строжека.

– Это дом леди Скерци? – переспросил тот.

– Что вы хотите ей передать?

Я не стала больше ждать. Соскочила с повозки и побежала к крыльцу.

– Это ещё кто? – недовольно покосился на меня Дамир.

Он нахмурился, отчего его густые темные брови сошлись на переносице, а я размотала чардаф и в упор посмотрела на своего бывшего жениха. В карих глазах отразилось узнавание.

– Элиния…

Дамир едва заметно вздрогнул, шагнул вперед и коснулся моего лица, словно не веря, что перед ним не призрак, а живой человек.

– Элиния… – снова прошептал он. – Это правда ты?

Я кивнула.

– Но как?.. Где же ты была столько времени? – он продолжал касаться моих щек, плеч, рук, будто не в силах поверить, что я действительно стою перед ним.

– Ты его знаешь? – вмешался дан Строжек.

Я утвердительно мотнула головой.

– Стало быть, я могу ехать? – обрадовался мой провожатый. – А то ведь корабль из Денера ждать не будет, а мне еще товар грузить.

Я снова кивнула.

– Ну, прощевайте, – торопливо кивнул мой провожатый.

Он смял в руках картуз и пошел к своей бричке, на ходу бормоча что-то о том, что наконец-то сдыхал с рук беспокойную девицу.

– Что же мы стоим? – опомнился Дамир. – Проходи в дом, там поговорим.

Он затащил меня внутрь, захлопнул дверь и снова замер, разглядывая каким-то странным взглядом.

– Ты стала ещё красивее, – голос Дамира звучал хрипло. – В тебе появилось что-то, в глазах, – он не договорил, снова коснулся моей щеки, провел по ней пальцем и прихватил нижнюю губу. – Повзрослела…

Дамир смотрел на меня, и я видела, как разгорается в темных глазах горячее, порочное пламя.

– Элиния…

Я дернулась и отстранилась. Не нравилось мне происходящее. И в сердце тревога звенела – тоненько, как натянутая нить основы. Что делает кузен в нашем доме? И почему матушка до сих пор не вышла?

– Чего? – переспросил Дамир, когда я попыталась узнать, где маменька.

– Дамир? Кто там? – неожиданно послышался сверху звонкий женский голос.

Я растерялась, а мой бывший жених вздрогнул, будто пришел в себя, но ответить не успел. Ступени лестницы заскрипели под чьими-то шагами, и в холл спустилась миловидная девушка в шелковом халате, накинутом поверх ночной сорочки.

Я смотрела на нее, пытаясь понять, что происходит и кто эта леди? Видимо, девушка занималась тем же.

– Что это за женщина? – подойдя ближе, настороженно спросила она. Ее тонкие брови чуть нахмурились, а в красивых голубых глазах застыло недоумение. – Ну, чего ты молчишь, дорогой? Зачем ты впустил в наш дом эту оборванку?

В наш дом? Дорогой? Я вопросительно посмотрела на своего бывшего жениха, требуя от него объяснений, но ответил он не мне.

– Ланица, успокойся. Тебе вредно волноваться, – взяв девушку под руку, тихо сказал Дамир. На лице его появилось непривычно заботливое выражение. И глаза изменились – в них была нежность. – Это знакомая бывшей хозяйки, она приехала из Эрца, не зная, что леди Скерци уже почти два года как нет в живых.

Создательница... Дамир говорил что-то еще, но я не слышала, оглушенная его словами. Матушка умерла… Умерла. Ее больше нет. Моей доброй, светлой и бесконечно любимой матушки больше нет… Сердце отказывалось в это верить. Не может Создательница быть так безжалостна! За что она отобрала у меня всех, кого я любила? Почему не дозволила даже попрощаться?

Перед глазами все поплыло.

– Элиния, ты слышишь меня? – пробился сквозь пелену боли голос Дамира. – Тебе есть, куда пойти?

Я с трудом покачала головой. Некуда мне идти. И не к кому. Все. Больше у меня никого не осталось. Никого...

– Дамир, ты ведь не собираешься оставлять ее в нашем доме? – донесся до меня громкий шепот Ланицы.

– Успокойся, дорогая, – тихо произнес Дамир. – Иди в спальню и ложись, я все улажу.

Он осторожно подтолкнул жену к лестнице.

– Не задерживайся, – с намеком сказала Ланица, окинув меня настороженным взглядом. – И денег ей не вздумай давать, а то знаю я таких – так и норовят свои беды на чужие плечи переложить.

Она говорила что-то еще, но я не вслушивалась в сердитую речь, наблюдая за всем словно со стороны. В голове билась только одна мысль – матушка умерла… Перед глазами стояло ее нежное лицо, лучистые глаза, сдержанная улыбка, тонкие пальцы, в которых мелькала игла... В ушах звучал тихий напевный голос с легким анатолийским акцентом. Как же так? Моя мама была такой молодой, вирош ее жизни еще и за середину не перевалил! Отчего она умерла? Что с ней случилось?