– А дальше? – заинтересованно настаивал мэтр.

– Ведь мы такими родились на свете, – дочитала Глафира, –чтоб не сдаваться нигде и никогда.

– Кто написал?

– Лебедев-Кумач. Тысяча девятьсот тридцать четвертый год,«Марш веселых ребят». Только там не «будем», а «можем».

– Мы? Мы и можем, и будем непременно!

– Нет, – улыбнулась Глафира. – В тексте так: «Мы можем петьи смеяться, как дети, среди упорной борьбы и труда…»

– Умница, – вдруг сказал Красавин как-то грустно. – Простоумница. Да, в общем, сразу видно, что умница. Не актерка. Актерки все дуры.Куда только мозги деваются?! Хорошо, когда в талант!..

От похвалы Глафира покраснела. Вот если б мне кто-нибудькогда-нибудь сказал, что я окажусь в доме Даниила Красавина и он назовет меняумницей, я бы плюнула тому в лицо, пронеслось у нее в голове. Улыбаясь и оченьгордясь собой, Глафира глубоко вздохнула, огляделась по сторонам и вдругзамерла, как будто знаменитый режиссер ударил ее кулаком в живот.

Дыхания не стало совсем, и, чтобы не упасть, Глафирасхватилась за плечо Сапогова, возившегося со своими треногами и «зонтиками». Онна нее оглянулся.

На стене, завешанной фотографиями, одна выделялась особо.Она была больше всех, черно-белая и очень выразительная. Она висела как будтоотдельно, несмотря на то, что вместе с остальными! Но остальные расступалисьперед ней, расходились, не приближаясь.

На фотографии был какой-то луг без конца и без края, одинокоетуманное дерево вдалеке, и на переднем плане трое. Все трое были счастливы и,казалось, отделены этим счастьем от всего остального мира. Одним из этихсчастливых был великий Даниил Красавин. Второй Марина Нескорова, а третьим…

Третьим был Разлогов.

– Да, – сказал у нее за плечом Красавин. – Вы правы. Хорошаяфотография. Так давно это было!

Он помолчал и добавил:

– Марина Нескорова – любимейшая из моих учениц! Жаль только…

– Что? – не поворачиваясь, спросила Глафира сухими губами.

– Все ушло в талант. – Красавин еще помолчал и добавил: – Нажизнь ей Господь ничего не оставил. Один сплошной талант!

Варя даже не сразу поняла, что сегодня суббота. Онапроснулась на диване в «маленькой» комнате – у них были две комнаты –«маленькая» и «большая», – увидела, что за окном светло, подскочила, побежала,пустила в ванной воду, на кухне включила чайник, пулей полетела в свою комнату,на ходу сдергивая пижамные штаны.

Опоздала, опоздала!..

В одну секунду она почистила зубы, еще за две приняла душ,напялила юбку – потом оказалось, что задом наперед напялила, – и ворвалась вкухню.

– Случилось чего, Варюш? – миролюбиво спросил отец и зевнул.Он бочком сидел у стола – у них на кухне можно было сидеть только бочком, –таращил сонные глаза.

– Привет, пап.

Загремели ложки и чашки, загрохотали банки и коробки. Посудувчера вечером решено было не мыть, а «бросить, как есть, до утра», такимобразом Варина кружка, подаренная когда-то Разлоговым, оказалась на самом дне,заваленная тарелками и кастрюлями. Варя выудила кружку – обрушив тарелки икастрюли, – и стала остервенело ее мыть под горячей водой. Кружка быласкользкая, жирная от тарелок и кастрюль, а вода слишком горячая, и Варя кружкувыронила.

– Ах!

– Варюш, чего такое с тобой?! Порезалась? Дай я гляну!

Белые фарфоровые осколки разлетелись по всей раковине, аотколотое ушко ручки ускакало на пол. Вода хлестала, заливала спереди серуюофисную юбку. Держась обеими руками за край раковины, Варя поначалу отчаянношмыгала носом, судорожно глотала слюну, а потом все же заревела, громко,по-детски.

Подошел отец, отогнал ее от раковины и воду закрыл.

– Да что такое с тобой, Варвара? Что ты с утра пораньшебуянишь?

Он не понимал, что от Разлогова теперь у Вари совсем ничегоне осталось, что она опоздала на работу, что жизнь никогда не будет прежней, иее, кажется, в чем-то подозревает Волошин, а она и не подозревает, она точнознает о его темных делишках, и это невыносимо, невыносимо, потому что онапривыкла уважать своих «принцев». Уважать их и гордиться ими – и ей тогда былотак радостно, так свободно! А теперь одного из них нет, а второй оказался дажене свинопасом, а жуликом!..

– Я не могу, – рыдала Варя, пока перепуганный отец капал ейвалерьянку, – как ты не понимаешь, что я не могу! И кружка!.. Кружкаразбилась!..

– Да и шут с ней, с кружкой! Папа тебе новую купит! На, на,попей! Попей и не реви больше!

Но он ничего не мог понять, а она ничего не могла объяснить!

У нее был свой мир, и он казался ей совершенным. Может быть,немного неправдоподобным, немного ненастоящим, но – прекрасным! В этом мире«взрослых» мужчин, больших дел, важных событий правили два принца, Разлогов иВолошин. И они оба принадлежали Варе. Должно быть, они удивились бы и неповерили, если б узнали, что принадлежат… секретарше, но суть в том, что ониникогда бы об этом не узнали! Они и о ней-то, о Варе, едва знали! Должно быть,окажись каким-нибудь утром в приемной другая девушка, похожая на Варю, они бы ине заметили подмены. Но это неважно, совершенно неважно! Зато она знала о нихвсе – или почти все!

И дело не только в расписании встреч. Она знала, кто из нихвсегда опаздывает, кто пьет кофе с сахаром, кто вечно забывает звонить матери.Она посылала водителей покупать розы их женам и мимозы возлюбленным, онадоговаривалась с сервисом, чтобы побыстрее сделали машину, заказывала билеты насамолет и покупала им виски и сухую колбасу.

И она всерьез считала, что лучше их нет никого на свете! Онасчитала так не потому, что была глупа и не видела никаких недостатков, а какраз потому, что знала все недостатки наперечет – у одного одни, у другогодругие, – и все эти недостатки ей очень нравились. Если только недостатки могутнравиться, а оказалось, что могут! Поначалу ее огорчало, что ни один, ни другойпринц не видит в ней потенциальную принцессу. Она была самой обыкновеннойдевушкой, и, как самой обыкновенной девушке, ей все не терпелось переписать этусказку – сказку о деловых принцах, – в другую – сказку о Золушке. Ну чем она непринцесса?! Она умна, быстро учится, она даже очки стала носить, как ГлафираРазлогова, хотя всю жизнь носила линзы! Да, она одета победнее, держится неслишком по-королевски и понятия не имеет, кто такие «ваганты», изучениемкоторых, кажется, занималась разлоговская жена, ну и что?! Зато она, Варя,хорошенькая. И… всегда рядом, а это важно, кто бы там что бы ни думал!..