В дверь позвонили, отец быстро и виновато затушил сигарету,утвердил табуретку над безобразным, выжженным пятном, неловко потянувшись,приотворил окно и пошел открывать.

Варя взялась за лоб. Что-то было сказано… что-то оченьважное. Она думала об этом важном когда-то, а потом позабыла, и теперь ей нужновсе вспомнить, обязательно нужно!.. Рыбки-мысли метались в разные стороны, иона никак не могла за ними уследить.

– Варя, к тебе пришли.

– Пап, подожди, не мешай мне!

– Варя.

Она посмотрела на отца. Тот стоял в дверях, выпрямившись, скрайне независимым видом. Как правило, этот вид не предвещал ничего хорошего.Когда в шестом классе Варе влепили в четверти двойку по русскому и вызвали вшколу обоих родителей, отец, вернувшись, стоял в дверях с точно таким женезависимым видом. И на втором курсе, когда решено было объявить бойкотдеканату и принципиально не сдавать сессию, пока деканат не заменит истеричку,преподававшую им линейную алгебру, отец, вернувшись после разговора с деканом,выглядел точно так же. И когда Варя устраивалась на работу в «Эксимер»! Во всехслучаях дело заканчивалось страшным скандалом, и Варя перепугалась, позабыв омечущихся рыбках в садке!

– Папа, что такое?

– К тебе пришли, – сообщил отец очень холодно.

– Кто?

– Я не знаю.

Варя выскочила из кухни и нос к носу столкнулась… с Вадимом,который рассматривал себя в зеркале. Кроме Вадима, там еще отражались вешалка сдвумя темными и одним светлым пальто и картина, на которой был нарисован луг, ана лугу стожок и березка.

– Привет, Варь, – поздоровался Вадим как ни в чем не бывало.

– Привет. – Она ничего не понимала. – Тебя Марк Анатольевичприслал? На работу надо?

– Никто меня не прислал, – возмутился Вадим и сунул ейбукетик, состоявший из трех желтых хризантем. Варя букетик приняла. – А я мимоехал, дай, думаю, заеду!

– А-а, – протянула бестолковая Варя и оглянулась. Ну конечноже!.. Отец топтался у нее за спиной, в коридорчике, ведущем на кухню. Вадимпочесал бровь. Варя переложила букет из руки в руку, хрустнул целлофан. Отецпоправлял на стене еще одну картину. На ней были изображены снега и церковка,ну и березка, конечно.

– Я тебя хотел это… покататься пригласить. Погулять, всмысле.

– Папа, – спохватилась Варя, повернувшись к отцу, и за рукувыволокла его из коридорчика, – это Вадим. Он со мной работает! А это мой папа,Андрей Васильевич.

– Очень приятно! – объявил Вадим, а Варя вздохнула и сунулахризантемы в пыльную хрустальную вазу.

Разлогов однажды устроил ей урок хороших манер после воттакого «очень приятно». В Женеве ее познакомили с полной седовласой дамой,женой директора какого-то большого завода. «Очень приятно», – пролепеталахорошая девушка Варя, держа глаза долу. Разлогов потом ей объяснил. Онобъяснял, а хорошая девушка Варя слушала, на этот раз совершенно всерьез держаглаза долу – от смущения.

«Очень приятно» говорит тот, кто выше по положению илистарше. Тот, кому представляют, и уж никак не тот, кого представляют! Запомниэто, пожалуйста, Варя.

Варя запомнила.

– Ну так чего? Погуляем?

– Ты бы позвонил сначала!

– Да я десять раз звонил! У тебя телефон не отвечает!

– Как не отвечает? Он вроде не звонил ни разу!

– Да не, он «вне зоны действия сети». Ты его небось такположила, что он не ловит! Ну в смысле сигнал не ловит.

Рыбки в садке закружились, заметались с удвоенной силой, исреди них вдруг отчетливо мелькнула одна, та самая! «Аппарат абонента выключенили находится вне зоны действия сети». Кинолог Лена Степанова не могладозвониться Глафире Сергеевне, потому что у нее был выключен телефон. А Маркдозвонился сразу же! Ну конечно, конечно!.. Варя тогда записала номер, покоторому звонила Лена, и это оказался вовсе не Глафирин номер! Тем не менее вкомпьютере, в записной книжке, куда заносились все контакты, этот молчаливыйномер был!

– Папа, – сказала Варя твердо, взяла отца за руку ипосмотрела ему в глаза. – Мне нужно уехать. Вот, погуляю с Вадимом.

Отец пожал плечами. Вид у него был неважный.

– Вадим, я сейчас! Только переоденусь.

Вадим кивнул и покосился на отца. Ничего так папаша.Смирный. Сразу видно – интеллигент. С таким особенных проблем не будет, недотошный.

– Погода сегодня, – произнес он, соскучившись стоять, – прямзима! Надо Варе сказать, чтоб теплее одевалась. Простынет.

Интеллигентный папаша кивнул, но ничего не ответил. Ладно,пусть пока помалкивает. Потом пообвыкнется, бог даст.

Выскочила Варя, хорошенькая, совершенно не офисная, другая,в джинсах и кургузой курточке. Джинсы в обтяг, любо-дорого посмотреть, акурточка ярко-красная, так прямо взял бы и съел!..

– Пап, не волнуйся, я позвоню!

– И не позавтракала ничего!

– Пап, где мой шарф? Ну большой, серый?

– Вон, наверху.

Этот шарф Варя подглядела у Глафиры Сергеевны. Какой у неебыл шарф! Широкий, толстый, явно ручной работы. Наверняка привезла изСтокгольма, где он продавался в лавочке у милой пожилой фрекен, одетой в свитери мягкие меховые сапожки! Наверняка в витрине у фрекен были выложены шапки иварежки, а еще дивные тяжелые свитера с высоким горлом, все сделано вручную. Ав лавочке наверняка хорошо пахло, и на широких и темных половицах лежаливыцветшие шерстяные половички, а из окна видно было барки с парусами, набережнуюи рыбный рынок.

Варя намотала на шею шарф и завязала огромным узлом – такносила Глафира.

– Пошли?

И она выскочила из квартиры. Вадим потопал за ней,пробормотав «до свидания» в сторону интеллигентного папаши.

В коридорчике на четыре квартиры, отделенном от лестничнойклетки железной решеткой – как в концлагере, – был навален всякий хлам, стояладетская коляска, и сильно пахло кошками и щами.

Варя проскочила коридорчик, погремела ключами и распахнуларешетку.

– Давай, выходи!

– Ну а что за спешка-то, я не понял?

Она с грохотом захлопнула тюремную дверь, ведущую в еежилье, и нажала кнопку лифта. Где-то далеко, то ли вверху, то ли внизу, завыло,загрохотало и поехало.