— Я не понимаю, — вздыхает Алиса. — Неужели великий Шурик, Лорд Спарты и Краснодара боится каких-то «варваров»?

Она снова попробовала задеть эго игрока перед ней. Всковырнуть его гордыню, пробудить хоть что-то, что позволит ему встать на её сторону.

— Любая война не только вопрос храбрости, но и дело прибыли или убытков, — пояснил её собеседник. — Битва с Тьмой — это задача далеко не из простых. Несмотря на то, что их обмундирование далеко от нашего и вашего, но их число с лёгкостью компенсирует этот недостаток.

Он смотрел ей прямо в глаза, точно ожидая какого-то ответа, но Актриса лишь продолжала недовольно буравить Шурика взглядом.

Поэтому он продолжил:

— Они организованы, они не побегут в этот раз, потому что будут зажаты в угол. А крыса в углу не примет свою смерть просто так. Она будет бороться до последнего. Пока не умрёт или пока не уничтожит своего врага, — Лорд Спарты откинулся на спинку стула. — Спарте нет необходимости участвовать в этой рискованной операции.

Что ж, всё ясно.

Леди Москвы с тяжким вздохом прикрыла веки.

По крайней мере, она попыталась.

Актриса заглянула внутрь себя, к той силе, что даровала ей Мирантис. К тому, что делает её красоту в десятки раз сильнее, могущественнее…

Настало время для второго раунда переговоров.

* * *

— Лорд Шурик, вы поймите, что ведь Тьма на Москве просто так не остановится, — заявляет Актриса, отставив от себя столовые приборы.

Причём, её глаза сверкают как-то по-особому, словно пытаясь прожечь меня насквозь.

Злится, да?

Впрочем, точку зрения собеседницы понять вполне себе можно. Но даже так, политика не равна межличностным отношениям.

И хотя я уважаю Актрису за её желание любыми средствами защитить свою фракцию, но это исключительно её проблемы.

Спарте не нужен прямо сейчас очередной конфликт. Особенно без должной выгоды. Будь всё иначе, то я бы оказался даже не против влезть в эту заварушку между кочевниками и Москвой.

Но только при условии, что игра будет стоить свеч. А пока что я ничего такого не услышал.

Да, дружба, все дела, да какая-никакая торговля, так и что? Дружба всегда может оборваться ради выгоды той или ной стороны, а торговля… а что она?

Что мне может предложить Москва такого, чего Спарта не может достичь сама по себе?

Конечно, мастеровые Москвы — крайне искусные работники, чти навыки даже повыше моих будут, но это не такой чтобы уж и определяющий фактор.

Наложить руки на этих умельцев и перевезти их в Спарту мне Актриса не позволит, как и не пойдёт на поклон, став Леди-наместницей Москвы.

Не того поля ягода. Это я могу сказать сразу.

Так с чего бы…

— Вы подумайте, Лорд Шурик, а что будет после? — вкрадчиво произносит Актриса.

А что будет дальше? Спарта продолжил набирать силу, тогда как Тьма…

— Вы поди думаете, что Тьма так просто возьмёт и остановит свой поход, удовлетворившись победой над Москвой? О, я вас могу заверить, что её голод станет лишь отчётливей, — презрительно фыркает собеседница.

— Голод? — удивляюсь я странной формулировке.

— Голод до силы, голод до новых рабов, голод… до новых побед, — улыбается Актриса, пока я заворожённо смотрю на неё.

В ее словах определённо… крылась правда. Да-а-а… Если так поразмыслить, то оставлять это дело на самотёк — верх глупости и инфантильности.

— Лорд Шурик, а вы представили сколько новых рабов в свои ряды получит Тьма после захвата моей долины? — пуще прежнего ухмыляется Актриса, подавшись чуть вперёд, вместе с тем невольно демонстрируя свою изысканную фигуру.

Её глаза, почти что не моргая, смотрят прямо в душу, изучают, так и пышут эмоциями и мыслями, которые никогда не будут воплощены в слова.

— Орда пойдёт и в другие полисы, становясь всё крепче и крепче. Пока они не тронут Вавилон, тот город не предпримет ничего против них. Ведь он же нейтра-а-альный, — тянет последнее слово с издёвкой Актриса.

Её золотистые, почти что платиновые локоны так и притягивают взгляд. Точно золото. Словно самая большая драгоценность на счёте.

— Устоит ли Спарта, когда Тьма, наконец, обратит взгляд в вашу сторону, Лорд Шурик? — звонко, словно перезвон колокольчиков, смеётся Актриса, — Как долго вы выдержите осаду целой орды, которая будет везде и всюду. Которая будет раз за разом пытаться атаковать ваши караваны, как и всё, что находится за стенами Спарты и Краснодара?

Ощущаю, как мне становится жарко. В горле будто распаляется пустыня Сахара. Рубашка на мне становится донельзя тесной, дыхание сбивается.

Взгляд медленно, но верно, словно покрывается дымкой.

Если бы я пил сидр, то мог бы спутать своё состояние с опьянением. Но алкоголь здесь не причём.

Да и Система не попадала привычного сигнала об опьянении.

Нет, здесь точно что-то не…

— Станьте моим рыцарем в сияющих доспехах, Лорд Шурик, — звучит в ушах нежный голос собеседницы. — Разве вы не хотите защитить столь беззащитную и слабую девушку, как я?

— Да… — слова покидают мое горло даже раньше моей мысленной команды.

Вся комната начинает плыть, краски смазываются в нечёткие пятна, меблировка пропадает из фокуса. Игра теней сводит с ума.

И всё это только чтобы сосредоточить всё свое внимание на одном, на самой Актрисе.

Весь мир теперь будто состоит из неё одной. Всё остальное не имеет значение. Только она и её воля.

Её желания и её слова. Движения губ, смешинки и предвкушение в глазах. Тонкие кисти рук и острый подбородок.

В голове творится какой-то сумбур. Так быть не должно!

Я яростно качаю головой, пытаясь отогнать этот мрак. Пока не поздно, пока я ещё сохраняю крупицу ясного рассудка.

Но последний вопрос Актрисы становится последним ударом молота по моей броне.

— Так вы спасёте меня, Лорд Шурик?

Да чтоб тебя, хитрая мегара.

Но губы двигаются уже вне зависимости от моей воли.

— Я…

* * *

Актриса не хотела прибегать к силе Мирантис. Уж больно сильным оказывалось последствие.

Чем больше она вкладывалась в намерение «обаять» цель, тем сильнее становилось внушение.

И тем сильнее у цели начинали «протекать» мозги.

Одно дело просто произвести благоприятное впечатление на кого-либо, вызвать симпатию, восхищение.

И совсем другое — призвать к тем или иным действиям, внушить что-то на подкорку сознания, как ту же преданность, верность и покорность.

Её паладины были именно такими. Внушения для них Актриса не