Пена забурлила, завтрак издал свист, изсковородки стартовал шматок глазуньи и в мгновение ока прилип к потолку рядом спервым куском.

– Ух ты! – пролепетала я. – Кому сказать – неповерят.

– Лика, сделай одолжение, свари кофе, –попросил Павел, входя на кухню. – Доброе утро, Гриша. Ты как?

– Не особо, – кашлянул Селезнев. – Тело моейбедной жены еще не отдали для похорон. Господи, Паша, прости! Я оченьсоболезную тебе в связи с трагической кончиной Веры.

Брыкин кивнул и наклонился над сковородкой.

– Это сырники? – спросил он.

– Нет, – замотала я головой, – это всеголишь...

Остаток фразы застрял в горле – один кусокглазуньи отделился от потолка и шлепнулся прямо на блестящую макушку Павла. Ужи не помню, сообщала ли я вам, что бизнесмен имеет весьма обширную лысину,доказательство огромного количества тестостерона в его организме.

– ..! – заорал Павел и чуть не плюхнулся лицомв чугунину. – ..!

– Не нервничайте! – забегала я за спинойБрыкина.

– ..! – не успокаивался хозяин. – ..!

– Это всего лишь яичница, – встрял Селезнев.

Павел икнул и почти нормальным голосомспросил:

– Хочешь сказать, что она сама выскочила изпосудины и прилипла к моей голове?

– Глазунья упала с потолка, – уточнила я.

– Снимите с меня эту мерзость и перестаньтеиздеваться! – взревел Брыкин.

Я попыталась допрыгнуть до макушки хозяина,потерпела неудачу и попросила:

– Присядьте, пожалуйста...

– С ума съехала? – пошел вразнос бизнесмен. –Может, еще прикажешь мне на колени перед тобой встать? Сию секунду сбрось сголовы лепешку! Фу, что у меня по шее течет?

– Масло, – пискнула я.

– Какое? – раздул ноздри Павел.

– Подсолнечное, – залепетала я, – московское,рафинированное, без запаха, продукт отличного качества.

– Издеваешься? – обиделся Павел. – Сначала прояйца, которые с потолка падают, шутканула, теперь про масло загнула.

– Она не шутит, – встал на мою защитуГригорий. – Хотела завтрак приготовить, а он наверх ускакал и до сих пор тамнаходится, можешь посмотреть.

Павел покорно задрал голову.

– Где? – близоруко щурясь, спросил он.

– Вон там, прямехонько над плитой! – пояснилая. – Видите?

Брыкин моргнул, и тут вторая часть яичницыспланировала вниз, упав ему прямо на лицо.

– ..! – заревел Брыкин. – ..! ..!

– Павел, здесь женщина! – Григорий запоздалоукорил приятеля за мат.

– Стащите это! Снимите! Уберите! – вопилБрыкин. – Чего ждете, олухи? Кретины, я ничего не вижу! Чем это воняет?Гадость!

– Сядь на табуретку! – Селезнев решительновзял инициативу в свои руки. – От визга ничего хорошего не будет. Моя любимаяжена Клара всегда говорила: «Суета делу помеха».

– Оторви тряпку от моего лица!

– Это глазунья, – уточнил Селезнев, – вполнесъедобное, вкусное блюдо. Черт!

– Что? Что? – заерзал на стуле Павел. – Долгомне еще в дерьме сидеть?

– Не отходит, – сквозь зубы процедил Григорий.– Очень странно, она как будто приклеилась.

Я подошла к мужчинам.

– Просто вы ее подцепить не можете, сейчас яотковырну.

– Живее! – злился Павел.

Я схватила ногтями белый пласт и дернула егона себя.

– Вау! – заорал Брыкин.

– Не отстает, – констатировал Селезнев.

– Невероятно! – изумилась я. – Почему?

Григорий пожал плечами:

– То, что яйцо приклеилось к лысине,объяснимо, там гладкая поверхность, но на лице...

– Освободите меня! – взмолился Павел. – Яничего не вижу и дышу с трудом!

– Сейчас, сейчас, – засуетился Селезнев, –проковыряю дырки.

Некоторое время на кухне царила тишина,прерываемая лишь сопением Григория. Потом он воскликнул:

– Не получается! Сверху яичница жидкая, авнутри твердая, прямо каменная.

– Идиоты, кретины! – затопал ногами Брыкин. –Сволочи, дайте валидол, валокордин, водки, валерьянки! Мне плохо!

Селезнев испуганной курицей заметался покухне, а я схватила телефонную трубку.

– «Скорая», двадцать вторая, слушаю, –раздался приятный девичий голос.

– Помогите, пожалуйста!

– Постарайтесь спокойно рассказать опроизошедшем.

– У нас неприятность.

– Дальше.

– Павлу плохо.

– Больной испытывает боли?

– Похоже, что нет. Ему только неудобно дышать,и глаза не открываются.

– Больной не способен поднять веки ииспытывает затруднение при дыхании?

– Да!

– Речь присутствует?

– ..! ..! ..! ..! – вновь заматерился Павел. –Пошел вон, Гришка! Мне больно!

– Изъясняется весьма бойко, – быстро сказала яв трубку. – Пожалуйста, пришлите кого-нибудь.

– Женщина, я пытаюсь понять, какой врач вамнужен, – терпеливо говорила диспетчер, – оттого и задаю вопросы. Много толкубудет от акушера-гинеколога, если нога сломана?

– Брыкин не беременный, и хирург ему тоже ненужен. Скорее всего, тут поможет кожник.

– Дерматолог, – автоматически поправиладевушка. И переспросила: – Дерматолог?

– Ну да, понимаете, у Павла на лице... э...э...

– Говорите четко, – приказала диспетчер.

– Яичница, – ощущая себя полной идиоткой,буркнула я.

– Не понимаю, повторите.

– У Брыкина глаза, лоб, нос и часть щекзалеплены глазуньей.

– Как она туда попала?

– Свалилась с потолка, а мы с Гришей не можемее снять!