– Если эмульсия затвердела, ее можно сноварасплавить? – спросил Григорий.

Я с уважением посмотрела на Селезнева. А он нетакой уж дурак!

– Конечно, – закивал Сидя, – легко. Нужнопросто осуществить процесс нагревания, и желе станет вязким.

– Шикарно! – закричала я. – Павел, сейчас тыбудешь свободен. Ой, простите, вас освободят.

– Можешь и дальше тыкать мне в лицо, даже вприсутствии подчиненных, – простонал Брыкин, – только сдери эту мерзость.

– Нагреваем Павла! – скомандовала я. – Доводимего до повышенной температуры.

– Как? – задал разумный вопрос Сидя. – Естьметодика?

– В бане! Паром! – выдвинула я предложение.

– Может, отвезти Пашу в Сандуны? – дополнилего Мотя.

– Не позволю над собой издеваться! – взвылБрыкин. – Через всю Москву с яичницей на морде не поеду.

– Значит, не так уж ты хочешь от этой фигниизбавиться, – заявил Григорий. – Если есть страстное желание, то на всепойдешь, голым по Тверской побежишь, руками бетонный блок поднимешь, вот!

Я покосилась на Григория: однако Селезнев нетакой уж и мямля, вон какое заявление сделал! К тому же он ханжа. Смотрел наменя осуждающе, когда я произнесла «ни фига себе», а сам употребляет слово«фигня». Мне не нравятся люди с двойным стандартом поведения, которые запрещаютвам пить вино, а сами по ночам втихаря прикладываются к бутылке.

– Бог с ней, с парной, – оживился Мотя, – ненадо никуда ехать. Кипяток! Лика, поставь чайник!

Я ринулась к плите.

– Зачем тебе кипяток? – спросил Сидя.

– Элементарно просто, – с улыбкой довольногоребенка пояснил Мотя, – выльем ее на яичницу.

– И что будет? – вздохнул Исидор. – Мотя, тыне предусмотрел всех последствий.

– С ума сошел? – заорал Паша. – Там мое лицо!Живое!

– Да, я не учел некоторых деталей, –разочарованно признал Мотя. И тут же радостно заулыбался: – СВЧ-печь!

– У нас ее нет, – парировал Исидор. – Я недоверяю источникам излучения, они убивают мозговую активность.

– У меня есть печка, – нехотя признался Мотя.

– Ты купил камеру смерти? – подскочил Исидор.– А мне не сказал?

– Подарили на День Победы, – неуверенноответил Мотя, – как ветерану.

– Выбрось немедленно! – приказал Исидор.

– Если Паша поместит голову в печку, – Мотяпроигнорировал приказ друга, – мы поставим маленькое время, и получится чудно.

– После того как одна глупая американка решилавысушить в СВЧ-печке кота, а вынула оттуда его трупик, изготовители сталиписать в инструкции: «Использовать только для приготовления пищи», – быстросказала я. – У нас и правда может получиться «камера смерти»!

– Не хочу! – заорал Брыкин. – С ума посходили?Думайте! Гриша! Эй, Гриша!

Селезнев не отвечал, я смекнула, что вдовецпошел в туалет, на кухне его сейчас не было.

– Шевелите мозгами! – замотал головой Павел. –Не сидеть же мне так, пока яичница протухнет!

– Нагреть духовку, и пусть Павел туда башкузасунет... – Мотя потер руки.

– Утюг на глазунью поставить... – задумчиво протянулая. – Или подуть феном...

– Обмотать голову пластиковым мешком,приклеить его к шее, привязать шланг и подать по нему газ от выхлопной трубымашины... – воодушевился Мотя.

– Если поблизости есть парикмахерская, можноиспользовать сушку для волос, – предложила я «дамский» вариант.

– Глупости! – безапелляционно отмел эту идеюМотя.

– А удушить Павла выхлопными газами умно? – неосталась я в долгу.

– Олечка ухаживала за своим лицом, – ни к селуни к городу вдруг изрек Исидор. – Делала маски – допустим, растирала желток смаслом, наносила на кожу и ждала полчаса.

– Предлагаешь считать происходящеекосметической процедурой и надеяться на благотворный эффект? – обозлилсяБрыкин. – Занятие, достойное Клары. Это она постоянно Гришке внушала: недергайся, все приходит лишь к тому, кто умеет ждать. Сделала из Гришки тряпку,ноги об него вытирала. Снимите эту гадость!

– У Олечки, – не обращая внимания на Брыкина,продолжал Сидя, – была машинка, чтобы кожу распаривать. Пластиковый шар сотверстием.

– Аппарат для чистки! – подпрыгнула я. – Оннагревается, выделяется пар, который расширяет поры. Где вы хранитезамечательный прибор?

– В библиотеке, – ответил Сидя. – Если тебя незатруднит, принеси его, он стоит в собранном виде за диваном, который находитсявозле торшера.

Последние слова я услышала на бегу. Странный,однако, вопрос задала я математику по поводу местонахождения косметическогоаппарата. Ясное дело, что в этом доме он непременно должен был пребывать внепосредственной близости от произведений Апулея, Тацита и Гомера! Конечно, нев ванной же его держать, там живет автоматическое тестомесительное устройство.

В библиотеке витал одуряющий аромат – вбукете, который поместил в вазу Григорий, было несколько белых лилий. Я началаотчаянно чихать, моментально заломило виски. Вот моя подруга Катюша обожаетвонючие растения, а у меня от них начинается сенная лихорадка. Надо поскорееотыскать нужный прибор и бежать отсюда. Я сделала пару шагов по направлению кдивану и наткнулась на странного вида темный столик. Он зашевелился.

– А-а-а! – заорала я.

– Не надо шуметь, – сказал столик ивыпрямился.

– Григорий, что ты тут делаешь? – возмутиласья.

– А ты? – немедленно задал вопрос Селезнев.

– Пришла за аппаратом для распаривания кожи,он за диваном.

– А мне пришла в голову идея про синюю лампу,которой детям насморк лечат. Слышала про такую?

Я улыбнулась, припоминая:

– Да-да, такой рефлектор с синей лампой. Егоподключают к розетке, ребенок подносит его к лицу, и приятное тепло нагреваетнос. У нас тоже был такой, помогал лучше капель.

– Он где-то тут, – закряхтел Григорий, – подНовый год я его видел.

Я встала на колени и заглянула под диван икресла. В конце концов сказала: