Сколько лет уж прошло, а ты все не уймешься? Не понимаешь ты разве – бесполезно это? Только сердце свое разбередишь без толку. А он… – она тяжело вздохнула. – Уж потерян твой Чародей. Сама говорила мне. А теперь будто забыла.

– Помню. Но все равно пойду, – Марья решительно поджала губы. – Не тревожься за меня, сестренка. Ничего худого не станется, вот увидишь.

В последний раз взглянув на сестру, она поспешила в конюшню.

Дни нынешниеВеликая Пустынь

Водяной, только что кубарем скатившийся к подножью бархана, вскочил и свирепо зарычал.

– И долго нам еще тащиться по этим проклятым пескам?! Еще пара дней здесь, и я иссохну, как карась без ила!

Он с досады пнул песок, и тот засверкал золотой пылью под палящими лучами знойного пустынного солнца. Вокруг, куда ни глянь, были лишь бескрайнее ярко-голубое небо да бесконечные тускло-рыжие с краснотой горы, что тонули в плывущем мареве зноя. Среди этого однообразия Марья и ее спутники брели уже далеко не первый день. И царевна все больше тосковала не только по прохладным водам Моря-Окияна, но даже и по коварным трясинам Камнетопи, что казались ей не такими уж враждебными.

Их хозяин, впрочем, страдал не меньше. Уже к исходу третьего дня Водяной сперва перестал отпускать свои колкие шутейки в сторону царевича, а к полудню пятого стал откровенно невыносим и ворчлив, точно старый налим.

– Потерпи, водный царь, – Сокол, приподняв куфию, утер лоб платком. – Сдается мне, осталось совсем немного. Скоро пески пойдут на убыль, и мы попадем в царство Тугарина.

– Да? – Водяной хмыкнул. – Надеюсь, хоть его не надобно будет с огнем по степям рыскать.

– Ох, и ворчливый ты, друже, – Иван покачал головой и похлопал своего верблюда по шее. – Представляю, что было бы, кабы мы пешком шли. Вообще бы нас всех затюкал.

Марья в их разговоре не участвовала. Воспользовавшись внезапной остановкой, она соскользнула с седла и, укрываясь в тени зверя, достала зеркальце, чтобы добавить темной сурьмы под уставшие от слепящего солнца глаза. Однако вместо собственного отражения увидела там своего ухмыляющегося двойника.

– Не переживай, царевна. Тугарина долго искать не придется, – зеркальце явно слышало весь разговор. – А может, так и вовсе сам он вас найдет. Как бы там ни было, на запад идите. Там его стоянка.

– А ты почем знаешь? – Марья говорила не таясь, уже успев до того рассказать остальным про их нового спутника.

– А я вообще много чего знаю да вижу, – царевна в зеркальце приосанилась. – Только спешите! Буря, что в Пустыни бушевала, в Степи ушла. Ее коноводы обычно на постое пережидают. Да только на их стороне она уж не так сильна и стихнет быстро, а до постоя отсюда-то еще три дня ходу! Так что задержитесь – рискуете не застать Тугарина. А уж тогда ищи его свищи. Но, коль успеете, то можно и под прикрытием ветра с пылью к нему подобраться.

– Что ж, спасибо за совет добрый, – Марья улыбнулась, достала бурдюк и глотнула воды.

– Добрый. Ага, а чего сидишь?

Царевна в зеркальце нетерпеливо нагнулась вперед, точно хотела заглянуть за рамку.

– Глаза-то дай подвести! А ну брысь!

Усмехнувшись, Марья тряхнула зеркальце и за серебряной гладью вновь увидела лишь свое собственное отражение.

* * *

Волшебное зеркальце не обмануло. На то, чтобы пересечь Пустынь, ушло без малого десять дней, и к исходу третьего дня с их разговора, лишь чуть не успев прибыть вместе с бурей, путники вышли к столь огромной стоянке кочевников, что не заметить ее было просто невозможно. Целые табуны коней и сотни голов скота, гул мириадов мух и далекий гомон тысяч людей, укрывающихся в своих приземистых серых кибитках, со стороны которых ветер доносил едкую смесь вони немытых тел, навоза, кумыса, острой бастурмы и дыма.

– Ну и как мы среди этой толчеи Тугарина вылавливать будем?

Прячась, как и прочие, в ложбине неподалеку от становища, Водяной глянул на товарищей.

– Он как вообще выглядит?

– Самый богатый, – Иван пожал плечами и поглядел на Сокола. – Что ж, брат, пожалуй, сызнова нам сила твоя колдовская пригодится.

– Сделаю, царевич.

Тот с улыбкой кивнул, а затем, без предупреждения, вдруг перекинулся в усевшегося на руку Ивана сокола. Мигнув круглым глазом, птица щелкнула раз острым клювом и взмыла в небо. А вскоре, воротившись, вновь обернулась в чародея.

– Ну и жара. Едва все перья не спалил, покамест над стойбищем кружил.

Отдуваясь, он оглядел спутников.

– Да Тугарина все ж нашел. И его самого, и шатер его. Вот только нелегко будет к нему подобраться. Хоть думаю, я вас сверху провести и сумею.

– Так и сделаем.

Подумав, Марья кивнула.

– Только, быть может, ночи дождемся?

– Нет, – Иван покачал головой. – Степняки – народ подозрительный да с глазом зорким. А сокол – птица дневная, ночью на охоту не выходит. Коль увидят его в свете звезд – враз собьют. Так что сейчас надо идти.

– Ага, птица подозрений никаких не вызовет, – Водяной ухмыльнулся. – А мы? Или ты глаза умеешь раскосыми делать да ноги кривишь как скоморох заправский?

– Проклятье, – Иван, явно раздосадованный, покривился.

– Все хорошо будет, – Марья, желая подбодрить, положила ему руку на плечо.

Но хорошо не вышло. Нет, какое-то время путники, вошедшие в становище, успешно обходили патрули и прятались меж шатров. Но вот когда они уже забрались достаточно далеко и уверовали в то, что им удастся осуществить задуманное, когда впереди, недалече как в семи аршинах, наконец показался богато украшенный шелком, парчой да самоцветами шатер, все пошло кувырком.

В тот миг Марья как раз увидела его. Человека с тысячей имен, тех же, что носили до того его отец, и отец его отца, и их деды, множа их согласно своим заслугам. Бич Востока, Великий Вождь, Тугарин Змей. К чужим именам их сын добавил и свое – Объединитель Степей. Статный воин с властным взглядом колючих раскосых глаз, облаченный в роскошную с мехом и златом броню, спустя почти два десятка лет разрозненности он вновь собрал под своей твердой дланью всех кочевников, как удавалось это сделать когда-то его прадедам. Достойное имени свершение. Которое, впрочем, ничем не могло помочь ему при встрече с морской царевной.

Марья уже собиралась было ринуться к своему невольному врагу, когда он, растянув обветренные губы в улыбке, вдруг глянул в небо, нахмурился, а затем змеею кинулся к лежащему у шатра луку. Схватил его да выстрелил, не целясь.

«Нет!»

Рядом с Марьей всем телом дернулся и глухо зарычал Иван, глядя, как сокол, пробитый насквозь черной стрелой, камнем падает вниз. А затем, не успели путники опомниться, как из окружающих шатров выскочили степняки и споро взяли их в кольцо.

– Ну что, попались, крысы?

Щербатый, кривоногий главарь злобно ощерился и приказал связать пленникам руки, и под остриями пик погнал их к своему вождю. Марья не стала