больнице они узнали много новых звуков. Больные были очень изобретательны. Дверь 27 палаты была когда-то очень давно покрашена белой краской. Теперь эта краска большими кусками ссыпалась с неё. Уильям уже хотел открыть дверь, но Джонатан закрыл её собой.

— Сначала ты расскажешь мне, кто он!

— Теперь расскажу. Ты всю жизнь винил Артура в смерти матери, в то время как настоящий виновник оставался в стороне. Настало время тебе поговорить с ним.

Джонатан опешил. Он ждал чего угодно, но не этого.

— Думаешь, мне есть о чём с ним разговаривать? Я ведь убью его сразу как увижу.

— Отойди.

Джонатан послушался.

Уильям дважды повернул ключ. Дверь открыта.

— Только после вас, — парень повторил жест Келли.

Джонатан очень медленно открыл дверь. Практически пустая комната. Только оштукатуренные стены, матрас на полу и окно, в которое смотрел сидящий на стуле человек. Его лица пока не было видно, но он был заросший, грязный и очень худой. Мужчина не поворачивался. Джонатан молчал. Эта немая сцена продолжалась с минуту, пока Уильям не покашлял.

Косминский, упершись в подоконник, со скрипом отодвинул стул. Встал и повернулся. Изорванная одежда ему явно не по размеру. Лицо скрыто за смешанной с грязью бородой. Аарон замычал. Покрутил головой. Все его движения были дёрганными и неестественными.

— Как это там? А! Чем обязан? — голос Косминского тоже был неестественным.

Джонатан молчал.

— Вы сэр Аарон Косминский? — заговорил Уильям.

— Э… Я! Меня так не называли, но это я.

— Этому человеку нужно с вами поговорить.

— Говори, — сиплый, еле различимый голос Аарона резал по ушам.

— Мэри Джейн Келли. Помнишь её? — наконец спросил Джонатан.

— Дай подумаю. Кажется, что-то такое помню. А… нет, таких пациентов у нас нет, сходите в зоопарк или на кладбище.

— Давай лучше я, — прошептал Уильям. — Сэр, вы слышали о Джеке-потрошителе?

— Если вы тоже собираетесь меня пытать, спешу разочаровать: я ничего не знаю. Это же глупо. Меня обычно называют ублюдок, чёртов еврей, ну или на крайний случай безмозглый Аарон. Если бы меня звали Джек, я бы мог им быть, но я Аарон.

— Мы не собираемся пытать вас. Нам нужна лишь правда. Этот человек — сын Мэри Джейн Келли.

И без того огромные глаза Косминского стали ещё больше. Нижняя челюсть отвисла, показывая немногочисленные гнилые зубы.

— Так вот как всё сложилось. Я помню тебя. Думал ты не выживешь. Джонатан, верно? — голос Аарона изменился. В нём появилась осознанность, вовлечённость.

— Верно, — Келли нервно задышал, лицо сводило от злости, но он держал себя в руках.

— Тогда я отброшу этот цирк. Можешь не ждать от меня извинений. Цель оправдывала средства.

— Так вы и правда Джек-потрошитель? — удивился Уильям.

— Не я дал себе это имя, но да.

— Цель оправдывала средства, — повторил Джонатан. — Последнего, кто сказал мне это, я зарезал.

— Так ты очередной мой последователь? Значит моё дело всё ещё живёт. Люди продолжают убивать, прикрываясь моим именем.

— Просто ответь, зачем ты это сделал?

— Ты пришёл ко мне, значит сначала расскажешь о себе.

— Ты вздумал ставить мне ультиматум?! Хорошо, я выполню его. Я Джонатан Келли, владелец “Уайтчепельской мануфактуры”, лично убил 6 человек и подставил ещё 1.

— Что это были за люди? — спросил Потрошитель, скрестив высохшие руки на груди.

— Предприниматели, обманывавшие людей.

— Неплохо. Зачем ты сделал это?

— Чтобы помочь обитателям Уайтчепела начать жить как люди.

— Хм… Мы с тобой похожи. Мы преследовали одну и ту же цель, только разными способами. Я бил сильно, а ты метко. Зверские убийства и смерти влиятельных людей вызывают схожий резонанс. Понимаешь?

— Не смей говорить о нашем сходстве.

— Вот только я смог добиться своей цели. Уайтчепел улучшился после меня. Ночное освещение, патрули. Он на время перестал быть районом таких же, как и я, беглых евреев и проституток. Население разбавили приезжие из Большого Лондона. Но скоро всё вернулось. Действовать одному всегда сложно, но такой результат для одиночки — уже прорыв. Потом я понял, что делал всё неправильно. Я хотел, чтобы Уайтчепел изменили извне, чтобы сильные мира сего сделали его достойным районом. Но нужно было заставить самих людей меняться.

— Я действовал именно по этому плану.

— А что касается тебя? Ты смог улучшить Уайтчепел, или же вместо одной головы выросли две?

— Смог, не сомневайся.

— Я знаю, что ты не сможешь понять, но именно убийство твоей матери было главным шагом к переменам. Я давно знал её, расправиться с ней было нелегко. Мы были в какой-то степени близки, и не только из-за её работы.

— Мог бы выбрать другую жертву.

— Общее благо требует общих жертв. И ты это прекрасно понимаешь. В газетах писали, что я безумный маньяк, которому насилие и истязание жертв приносят удовольствие. Что я дьявол, пришедший, чтобы вселять в людей животный страх. Это было совсем не так. Я, скорее входил в некий транс…

— Мне это неинтересно. Как же такой гений попал сюда?

— У всех бывают неудачи. Кое-кто раздражал меня, я захотел избавиться от неё, но прокололся. Теперь я тут, зато спокойнее. Спасибо сестричке. Скажи, ты получал удовольствие, когда убивал?

— Я получал удовольствие, когда видел, что Уайтчепел поднимается с колен благодаря мне.

— Понимаю. Помню, как обрадовался, когда увидел первый патруль в Ист-Энде. С их появлением преступность прямо-таки рухнула. Ярд брал всех, допрашивал всех. Меня тоже стороной не обошли, но я не идиот, чтобы себя выдать. Так для чего ты здесь?

— Э, извините, сэр, это я привёл его к вам, — подал голос Уильям. — А сам он не хотел идти.

— Полицейской крысе слова не давали, — оскалился еврей. — Да, я знаю, что ты из Ярда.

— Всем получить дневную порцию хлеба! — раздался голос врача в коридоре.

Косминский тут же забился в угол, спрятавшись за стул.

— Уходите отсюда! — крикнул он.

— Пойдём, Уильям, — тоскливо произнёс Джонатан. — Оставим психа наедине со своими демонами.

— Ты такой же, как и я! — выкрикивал Потрошитель. — Когда-нибудь ты это поймёшь! То, что сделано, уже не изменить! Клеймо убийцы не скрыть благородными делами! Кровь на твоих руках! Ни вода, ни время не смоют её! Я сдохну убийцей, и ты тоже! Ты это я, моё продолжение, пора признать это!

Они покинули 27 палату. Крики Аарона всё ещё продолжались. Им навстречу шёл тот самый врач.

— Скажите, за что его заперли здесь? — поинтересовался у него полицейский.

— Да он сестру, вроде, пытался зарезать. А потом сошёл с ума. От этой… В общем, в диагнозе написано “чрезмерное самоудовлетворение”. Так что не советовал бы браться за дверную ручку в его палате.

— Уже поздно, — вытерев руки