в том смысле, что, поскольку эта безумная затея с захватом грузовика провалилась, не успев даже толком начаться, нужно не сидеть здесь, дожидаясь неприятностей, а утопить оружие в море, разделиться и мелкими группами возвращаться восвояси, домой, к родным албанским горам и ласковому, чистому морю.

Некоторые предлагали перед отъездом провернуть здесь какое-нибудь выгодное дельце, чтобы не возвращаться к матерям, женам и невестам с пустыми руками. Но таких было мало: курортный сезон еще не начался, больших денег в городе не было, а если и были, то приехавшие всего лишь сутки назад албанцы еще не успели узнать где. Словом, вопрос об организации прощального налета всерьез не дискутировался, да и все остальные высказывания имели вид не открытого обсуждения, а глухого подспудного ворчания. Объяснялось это просто: Золтан никогда не промахивался, стреляя с бедра, а стрелял он практически всегда, когда был чем-то или кем-то недоволен. Чернобородый «массажист» по имени Саид стрелял немного хуже, зато мог убить человека на месте одним ударом пудового кулака; он действительно был очень неплохим массажистом, но, как правило, предпочитал не вправлять кости, а ломать, особенно когда его злили. Посему затеять дискуссию с руководством в лице этой парочки и первым выдвинуть предложение отправляться по домам пока никто не отваживался.

– Проклятая дыра, – сказал один из молодых людей.

– Гиблое место, – согласился другой, пристально разглядывая тлеющий кончик своей сигареты. – Пока я тут сижу, мне все время кажется, что нас уже арестовали, судили и приговорили к смертной казни. И теперь мы торчим в этой душной конуре и ждем, когда за нами придут, чтобы вывести во двор и поставить к стенке…

– Ерунда, – вмешался третий. – Посмотри вокруг! Мы не ждем расстрела. Нас уже расстреляли, и это – ад. Ты не знаешь, за какие грехи Золтан отправил тебя сюда? Я, например, знаю. В прошлом году я ухаживал за его сестрой…

– Ого, – с уважением сказал первый молодой человек. – Воистину, когда Аллах хочет кого-то наказать, он лишает его разума! Ухаживать за сестрой Золтана – это все равно что носить в кармане гранату с разболтавшейся чекой. Даже хуже…

– Но я же не знал, чья она сестра! Она приехала с побережья, я увидел ее на рынке, и она мне понравилась. А вечером меня поймали какие-то люди, передали, что Золтан просит оставить в покое его сестру, и сломали два ребра. Я не держу зла на Золтана, потому что на его месте сам поступил бы так же, но он, возможно, еще не удовлетворил свою жажду мести. Иначе как бы я сюда попал?

Молодой человек, который утверждал, что все они приговорены к смерти и ждут расстрела, неопределенно усмехаясь, вынул из-под подушки пистолет, ловко разобрал и, разложив детали на столе, принялся перетирать их краешком пододеяльника. Пистолет был чистый, но сидеть без дела уже надоело до невозможности.

– Значит, это был ты, – сказал он, не глядя на собеседника и старательно начищая и без того сверкающий ствол.

Незадачливый ухажер некоторое время моргал глазами, пытаясь осмыслить услышанное, а потом вскочил, словно подброшенный мощной пружиной.

– А… это был ты?!

– Я держал тебя за левую руку, – продолжая усмехаться и чистить пистолет, ответил его товарищ.

Третий участник беседы негромко рассмеялся, отдавая должное забавной ситуации.

– И что ты собираешься делать? – спокойно спросил молодой человек, чистивший пистолет. – Попытаешься меня зарезать?

Насмешка, звучавшая в его голосе, была мягкой, почти незаметной. Ухажер, чьи ребра, судя по принятой им боевой стойке, давно зажили и пребывали в полном порядке, подумал немного, затем выпрямился, расслабленно уронил руки вдоль тела и рухнул обратно на кровать, заставив ржавую сетку душераздирающе затрещать.

– Нет, – сказал он с почти комичной серьезностью. – На тебя я тоже не сержусь. Ты просто помогал человеку защитить честь его сестры. На твоем месте я бы тоже помог. Почему нет? Мужчина должен защищать честь своих сестер, жен и дочерей, поэтому то, что сделали вы с Золтаном, угодно Аллаху.

Молодой албанец, начавший разговор, протяжно, с подвыванием зевнул.

– Скучно, – сказал он. – Я думал, вы хотя бы подеретесь. Тогда бы я немного посмотрел, а потом развлекся, разнимая вас. А то в этой норе даже телевизора нет. Сиди и слушай, как храпит Амин…

– Аллах не одобряет телевизор, – заметил набожный ухажер.

– Во времена Пророка не было телевизоров, – возразил любитель зрелищ. – Откуда ты можешь знать, что думает по поводу телевизора Аллах?

– Так сказал Саид, а ему я верю.

– Зря, – вставил тот, что чистил пистолет. – В доме у Саида целых четыре телевизора, я видел это собственными глазами. Однажды по всем четырем выступал Усама бен Ладен. Он красиво говорит, я заслушался.

– Говорят, его поймали неверные, – сказал любитель зрелищ.

– Кто это говорит?

– Неверные…

Все трое рассмеялись. Тот, что чистил пистолет, бросил свое бесполезное занятие и принялся ловко, не глядя, собирать оружие. Он уже заканчивал, когда за дверью послышались тяжелые шаги. Албанец ударом ладони загнал на место обойму, поспешно передернул затвор и сунул руку с пистолетом под подушку. Двое других напряглись, готовые в любое мгновение прыгнуть на врага. Лишь спящий продолжал спать; как выяснилось, он был прав, потому что, когда дверь распахнулась, на пороге стоял бородатый «массажист».

Рука, державшая под подушкой пистолет, разжалась, выскользнула наружу и спокойно, как ни в чем не бывало, улеглась поверх смятой простыни. Сидевшие на кроватях люди расслабились, зашевелились; спящий, потревоженный не столько шумом, сколько прошедшей по комнате волной нервного возбуждения, проснулся и рывком сел на постели, моргая спросонья и совсем по-детски протирая кулаками глаза.

– Довольно отдыхать, – негромко сказал Саид. Он был одет, как курортник: в просторную светлую майку, широкие шорты до колен и шлепанцы на босу ногу. Смотрелся Саид в таком виде довольно необычно; особенно впечатляли торчавшие из шортов кривоватые ноги, поросшие таким густым иссиня-черным волосом, словно принадлежали не человеку, а самцу гориллы. – Вечером у нас будет работа.

– Какая работа? – спросил только что проснувшийся боец и непроизвольно зевнул. – Ведь грузовик так и не пришел. Наверное, русские решили отправить его посуху, а мы остались в дураках. Я же говорил, не надо было пытаться перехватить его по дороге…

– Грузовик придет, – перебил его Саид. Он говорил веско,