мало. Пришел, понимаешь, на службу и, как говорится, на почве личных неприязненных отношений завалил напарника. Такой вот, понимаешь, гад…

Он снова выглянул в окно. «Гад», как и планировалось, торчал по пояс в машине и, судя по тому, как азартно шевелился его выставленный наружу тощий зад, активно шуровал там, выискивая куда-то запропастившуюся папку. Повернувшись, Тарасюк увидел, что умирающий охранник каким-то чудом ухитрился расстегнуть кобуру и даже наполовину вытащить из нее пистолет.

– Правильно мыслишь, – похвалил его Степан Денисович. – На то ты и охрана, чтоб оказывать преступнику сопротивление. Если надо, то и вооруженное. Правильно мыслишь, Василий, молодец!

Он шагнул в угол, присел и потянулся за пистолетом Беды. Тянуться пришлось издалека, потому что крови на полу была уже целая лужа, и притом здоровенная, а оставлять в караулке кровавые отпечатки своих ботинок не хотелось. Кряхтя, Степан Денисович преодолел сопротивление своего тугого, объемистого живота, смахнул в сторону, как ненужный мусор, цепляющуюся за рукоятку пистолета руку охранника и без проблем завладел его табельным «Макаровым».

– Не переживай, Вася, – кряхтя, приговаривал он, – умер ты геройски. Истекая кровью, сумел уничтожить опасного преступника. Может, в порту даже доску с твоим именем присобачат – где-нибудь поближе к управлению, ага, чтоб все видели. Или буксир твоим именем назовут, который поплоше…

– Сука, – сказал Беда и закрыл глаза: то ли смотреть ему на Степана Денисовича стало невмоготу, то ли сознание потерял, а может, и вовсе отошел – тихо, незаметно, как оно и случается при большой потере крови.

Снова взглянув в окно, Степан Денисович понял, что надо поторапливаться. Яремчук уже шел обратно, помахивая папкой и смоля по дороге сигаретку. Оглянувшись на истекающего кровью Беду, Тарасюк испытал странное, смутно знакомое ощущение. Словно он шагнул с обрыва и теперь летел вниз, навстречу ласковой только с виду морской воде, не имея возможности ни вернуться назад, на край обрыва, ни изменить направление полета. Но при прыжке в воду это ощущение необратимости только что совершенного поступка длилось считаные мгновения, а тут было совсем другое дело. Да и поступок тоже был совсем другой…

Степан Денисович скверно разбирался в таких тонкостях, как глушители, оптические прицелы и прочие навесные приспособления. Он понятия не имел, подойдет ли глушитель от антикварного «вальтера» к отечественному «макару», а проверять уже не было времени. Взгляд его упал на полуторалитровую пластиковую бутылку с остатками минеральной воды. В каком-то заграничном фильме он видел, как одноразовый глушитель к пистолету сделали из похожей бутылки – просто примотали его к стволу липкой лентой, и все дела. Но ни липкой ленты, ни времени на эксперименты у него уже не было. Зато рядом был порт – лязгал, гудел, гремел железом, ревел двигателями даже посреди ночи; на этом шумовом фоне одинокий пистолетный выстрел должен был прозвучать не громче щелчка сломавшейся под ногой сухой ветки.

На лестнице загремели шаги – пришло время действовать. Степан Денисович повернулся лицом к двери, более или менее заслонив собой лежащего в углу Беду и расплывшуюся из-под его тела неправдоподобно громадную кровавую лужу. Руку с пистолетом он завел за спину, и вовремя: в следующее мгновение в проеме распахнутой настежь двери показался слегка запыхавшийся Яремчук. Он стрельнул в темноту окурком и вошел в караулку.

– Дверь закрой, – жестким, приказным тоном потребовал Степан Денисович.

Было жарко, и дверь стояла нараспашку не просто так, а нарочно, для сквознячка. Правда, по правилам ее полагалось держать закрытой. Яремчук привык повиноваться не рассуждая: он шагнул через порог и плотно закрыл за собой дверь. В караулке сразу стало тише, двойные герметичные стеклопакеты прекрасно держали не только тепло, но и звук.

– Вот она, папка, – радостно заговорил охранник, протягивая Степану Денисовичу желтый дерматиновый прямоугольник. – Насилу отыскал. Она, зараза, под сиденье…

Он замолчал и расширенными глазами уставился в угол.

– Беда… – сказал он, и было непонятно, что имелось в виду: то ли он напарника окликнул, то ли коротко и исчерпывающе охарактеризовал ситуацию.

Разбираться Тарасюк не стал. Вскинув руку с пистолетом, он аккуратно прицелился и плавно, как на занятиях в стрелковом тире, потянул спусковой крючок. Старикашка «Макаров» не подкачал, пуля угодила Яремчуку точнехонько в лоб и вышла через затылок, обильно забрызгав дверную филенку. Его стриженый затылок напоминал кратер вулкана сразу после извержения; только раз взглянув, Тарасюк понял, что пульс искать незачем.

Он протер рукоятку и ствол «Макарова» заранее припасенным для этой цели носовым платком и вложил пистолет в холодеющую руку Беды. Затем та же операция была проделана с «вальтером», который Степан Денисович поместил в ладонь Яремчука. Папку свою он подобрал и сунул под мышку, а разодранный выстрелом пакет затолкал в карман, чтобы потом выбросить.

Едва он покончил с этим делом, как к воротам транспортной проходной подкатила милицейская машина. У Тарасюка упало сердце, но это был всего-навсего Лещ.

Поднявшись по лестнице и войдя в караулку, капитан Полещук немного постоял на пороге, с любопытством озираясь по сторонам, а потом одобрительно сказал:

– Грамотно обставился. Ты у нас, оказывается, талант! Или это опыт сказывается?

– Какой такой опыт? – всполошился Степан Денисович, но, поняв, что Лещ пошутил, вяло отмахнулся потной ладонью. – Да пошел ты! Нашел, понимаешь, время шутки шутить…

– Да, – посерьезнев, согласился Полещук, – время не ждет.

Он вынул из кармана форменных брюк мобильный телефон и одним нажатием кнопки набрал чей-то номер.

– Можно, – коротко бросил он в трубку и прервал соединение.

Через какую-нибудь минуту в темноте переулка вспыхнули яркие фары, и к воротам транспортной проходной подкатила тентованная фура, за рулем которой, скаля в напряженной улыбке крупные, как у лошади, зубы, сидел Лысый.

Глава 16

Глеб не стал осматривать городские достопримечательности, направившись прямиком в порт. У него и так было ощущение, что он слишком задержался в пути, хотя грузовик, за рулем которого сидел незабвенный Всеволод Витальевич, безнадежно отстал от управляемого бесстрашным Валерой Вертолетом «лексуса». Как бы то ни было, на место предстоящих событий следовало прибыть пораньше, пока кто-то более расторопный не опередил его, заняв самые удобные места в зрительном зале – места, которые, к слову, еще надо было найти.

На территорию порта он проник без труда – все-таки китайцы или некитайцы,