– Что ж вы сегодня все такие нервные? – сквозь зубы процедил капитан и шумно вздохнул. – Ладно, не дрейфь, коллега. Я буду рядом, если что – подстрахую.

– Помойный кот тебе коллега, – сказал Степан Денисович, прервав соединение и убедившись, что Лещ его наверняка не слышит.

Он тяжело повалился за руль, со злостью швырнул телефон на соседнее сиденье, с грохотом захлопнул дверцу и включил зажигание.

До порта было минут пять неторопливой езды, но за эти пять минут Степан Денисович увидел четыре знакомые машины: раздолбанную белую «восьмерку» Кости Шекеля, черную спортивную «тойоту» известного на всю Одессу отморозка Репы, красную, как пожарная машина, «Ниву» Запятой и даже роскошный, угнанный в конце зимы у какого-то богатого московского лоха «лексус» киевлянина Валеры Вертолета. Машины стояли с погашенными фарами, но Степан Денисович точно знал, что на самом деле в каждой полным-полно народу. Стервятники уже слетелись и ждали только сигнала, чтобы со всех сторон броситься на падаль и расклевать ее в мгновение ока. Притом, как было доподлинно известно Тарасюку, это были еще не все.

Далеко не все.

На темной улочке, ведущей к транспортной проходной порта, он увидел приткнувшуюся у края тротуара милицейскую «девятку». Она тоже выглядела пустой, но, когда «таврия» Тарасюка протарахтела мимо, «девятка» коротко, приветственно моргнула фарами. Степан Денисович сделал вид, что ничего не заметил.

Он остановил машину на освещенном пятачке перед транспортной проходной и вышел. Уже сделав пару шагов, спохватился, вернулся к машине и достал из бардачка черный полиэтиленовый пакет. Фокус был старый, его даже в каком-то кино показывали, но ничего нового Степан Денисович придумать так и не сумел, сколько ни ломал голову. Да и что ты придумаешь, когда на дворе без малого тридцать градусов жары? Пиджак нацепишь? Так на тебя с твоим пиджаком половина порта поглядеть сбежится, они такого дива отродясь не видали…

Стоя в неудобной позе – туловище в машине, зад и ноги снаружи, – он открыл пакет, надел на ствол глушитель и поставил «вальтер» на боевой взвод. Взгляды охранников в стеклянной будке жгли ему ягодицы, но он действовал неторопливо, с достоинством, как и подобает начальству, приехавшему проверить караулы, – не спеша разогнулся, небрежно прикрыл дверцу, развернулся на сто восемьдесят градусов и все так же не спеша, вразвалочку, двинулся к караулке.

Один из охранников, долговязый, вислоусый, занудливый, вечно всем на свете недовольный Яремчук, уже стоял на верхней площадке железной лесенки и, взявшись обеими руками за перила, подавшись всем туловищем вперед, смотрел на приближающееся начальство.

– Помочь, Степан Денисович?

Вдобавок ко всему он был подхалим и наушник, за что по пьяной лавочке ему не раз били его унылую носатую морду. Тарасюк поставил его в этот караул нарочно, по принципу «на тебе, боже, что мне негоже», и сейчас с трудом удержался, чтобы вместо ответа не шлепнуть урода прямо там, на лестнице. Ух, как бы он загремел по железным ступенькам! Как кукла!

– Чего помогать-то? – проворчал в ответ Степан Денисович и немного ускорил шаг, чтобы поскорее покончить с этим делом. – Я на работе не употребляю, так что дойду как-нибудь и без твоей помощи.

Яремчук угодливо хихикнул. «Ты у меня похихикаешь, гнида», – подумал Степан Денисович, сквозь скользкий от пота полиэтилен тиская рубчатую рукоять пистолета. Железные ступени загудели под его ногами, когда он стал подниматься по крутой лесенке. Вес у Степана Денисовича был солидный, да и на цыпочках ходить он не привык – положение у него было не то, чтоб на цыпочках передвигаться, – вот ступеньки и гудели. Яремчук на верхней площадке посторонился, прижался к перилам, пропуская начальство к двери, и вслед за Степаном Денисовичем вошел в застекленную будку.

Караульную будку построили китайцы. Не сами, конечно, а выделили на это дело деньги. Она немного напоминала капитанский мостик какого-то не слишком большого судна – этакий стеклянный куб, нависающий над дорогой перед воротами, откуда и сами ворота, и кузова стоящих перед ними машин просматривались как на ладони. Оборудован этот скворечник был не по последнему слову техники, но вполне солидно, с умом. Ворота можно было открыть или, наоборот, закрыть прямо отсюда, с пульта; так же можно было подать сигнал тревоги, вызвать милицию или связаться с управлением порта. Перед пультом стояло удобное вертящееся кресло с высокой спинкой; еще здесь имелся диванчик – мягкий, достаточно уютный для того, чтоб на нем сидеть, но слишком короткий и узкий, совершенно непригодный для сна лежа. В углу стоял современный масляный радиатор; что характерно, этой импортной хреновины вполне хватало, чтобы в караулке было тепло даже в самые лютые холода, какие только случались в здешних краях. Будка-то была собрана из герметичных двойных стеклопакетов, вот тепло и не уходило…

Второй охранник, коренастый, угрюмый, черный, как головешка, мужик с веселой фамилией Беда, как раз допивал кофе. Когда Тарасюк шагнул через порог, он залпом выплеснул себе в глотку все, что еще оставалось в чашке, и характерным жестом утер рот. Степан Денисович привычно повел носом, но в караулке пахло именно растворимым кофе, а не самогоном или дешевым вином, да и закуски нигде не было видно. Кроме того, присутствие Яремчука гарантировало полное и безукоризненное соблюдение его коллегами правил несения караульной службы: все знали, что он стукач.

Степан Денисович, между прочим, поставил Беду в пару с Яремчуком не случайно. В принципе, мужиком Беда был неплохим, дельным, и против него лично Тарасюк ничего не имел. Но Яремчука мужик с веселой фамилией на дух не переносил, морду ему бил неоднократно и, пока бил, неизменно грозился, что когда-нибудь прибьет насмерть. Была, была у Степана Денисовича тайная надежда, что они тут как-нибудь сами сделают за него хотя бы половину дела. Да вот, видать, зря надеялся…

– Ну, добрый вечер в хату, – сказал Тарасюк. – Как служба? Самих-то еще не украли?

– Здорово, Денисович, – глухо, как в бочку, прогудел Беда. – Все тихо. Кофе будешь?

– Не буду, – подумав, решительно отказался Тарасюк. – Я его за сутки столько выхлебал, что уже и глядеть в ту сторону не могу, с души воротит. А главное, чем больше пью, тем сильнее спать охота. Вот тебе и кофе!

Говорил он спокойно, как всегда, и голос ни капельки не дрожал – Степан Денисович даже сам удивился, как это у него ловко