Он ощущал, как силы покидали его, точно воздух проколотую шину.

То, что теперь жило в нем, было ужасно голодным.

Кент знал, что оно там. Лежал на грязном полу и чувствовал, как оно толкается внутри. До его ушей доносился тихий шорох, как будто по неподвижному песку скользили миллионы змей.

Кенту пришло в голову, что он может умереть в подвале. Мысль казалась совершенно невероятной. Ему ведь всего четырнадцать. Разве Бог не заботится о пьяницах и детях? Отец все время так говорил.

В какой-то момент у дверей подвала появился Шелли, чтобы накормить Кента. Хрустящий арахис ничуть не утолил голод. Но в следующий раз Шелли дал ему что-то жесткое и упругое снаружи, а внутри теплое и мягкое. И после этого Кент почувствовал себя великолепно.

Хотя Шелли все равно был плохим. Шелли обещал мясо. И совсем скоро Кент получит то, что ему причитается.

Свежая энергия по капле проникала в него. Кровь бурлила от адреналина. Он почувствовал себя так, словно съел сырой бифштекс – «Шелли должен был принести мне бифштекс; никогда нельзя отступать от своего слова, Шелли, ты подонок», – когда вдохнул запах крови, которая не была его собственной.

Кент был всесилен. О да.

Он стоял в подвале, ссутулив плечи. Чувствовал, как на спине прорастают новые кости. Они рвали мышцы и сухожилия, пробивались сквозь кожу на плечах. Совсем небольно – Кент воображал, что подобное переживает гусеница, когда выбирается из кокона прекрасной бабочкой.

Совершенно новая мощь пронзила его. Фунты свежих мышц опутали руки и ноги. Грудь с треском раздвинулась, а плечи стали шире и плотнее. Он больше не чувствовал ни боли, ни страха. Так себя ощущает супергерой… Или Бог. Так вот кто он теперь?

Слабый свет струился сверху, проникая сквозь щели в полу хижины и падая на очертания его нового тела. Оно превратилось в массу стремительно сокращавшихся мышц и раздираемой венами кожи. Кент рассмеялся низким баритоном. Если бы захотел, он мог бы проломить дверь подвала. Мог бы найти ребят, которые заперли его, и разорвать их на куски, точно бумажных кукол. Отыскать Эфраима, сына никчемного уголовника, и размозжить ему череп.

Возможно, он так и сделает. А может быть, проявит милосердие.

Но сейчас он будет ждать. Они и сами совсем скоро его увидят. Может, тогда их равнодушные сердца взорвутся.

КОГДА С ПРИХОДОМ НОЧИ остальные ребята не вернулись, Шелли решил убить Кента.

В том-то и особенность одновременного вращения стольких тарелок – одна из них непременно свалится с шеста. Но шанс увидеть, как все эти тарелки разлетятся вдребезги, необычайно взволновал Шелли.

Он нашел на берегу мертвого кейпкодского карася. Сгнившего и объеденного солнечниками, его принесло полуденным приливом. Шелли насадил карася на заостренную палку и отнес к костру.

Уже почти стемнело, когда он с дохлой рыбой прокрался к подвалу. Шелли дышал тяжело, будто лось во время гона. Из пор сочился затхлый мускусный запах – скисший адреналин, смешанный с чем-то еще более мерзким.

Шелли вытащил палку, запиравшую створки дверей, и распахнул их настежь. Зернистый свет сумерек просыпался на ступени. По ссохшемуся дереву змеились тени. Шелли осторожно шагнул вперед, присматриваясь к движениям в темноте.

– Кент?

Его жертва мучительно волокла себя по лестнице, словно упырь, восстающий из разбитого гроба. На мгновение Шелли показалось, что у Кента нет кожи, что на него надвигался неуклюжий, дергающийся скелет. Подойдя ближе, Шелли понял, что тончайший слой эпидермиса по-прежнему покрывал изможденное тело Кента. Тот весь был в набухших фурункулах: они казались половинками мячей для гольфа, спрятанными под кожей. Глазницы Кента превратились в зияющие провалы. Шелли поразило, что глазные яблоки не выпали и не повисли на блестящих стебельках…

…Кент, торжествуя, поднимался из подвала. Новоиспеченный король. Его тело блестело, точно сталь в лунном свете. В нем текли энергия и мощь. Его было не остановить. Кент приближался медленно, наслаждаясь каждым движением. Его шаги отдавались эхом далекого грома. Сжав руки в кулаки, он наблюдал, как между костяшками потрескивает безжалостная молния. Кент мог убить одним взглядом, одной лишь мыслью. Он съел божество и вобрал его силу…

…Шелли изумленно отступил назад. Не верилось, что Кент все еще способен шевелиться. Глаза у того сделались желтыми и больными. Губы на изможденном лице почти исчезли. Он вылезал из подвала с тошнотворной живостью, как ликующая марионетка в руках дергающегося кукловода. Тощие острицы, когда-то бывшие его губами, запали, открыв нечто невообразимо гротескное: изъеденные десны, зубы в которых расшатались и выпали – кроме одного, левого переднего резца. И все же они продолжали держаться вместе, скрепленные брекетами. Серые, похожие на амулеты, нанизанные на жуткий браслет, зубы стучали и щелкали в темном провале рта, вися на своем единственном цепком собрате… который, пока Шелли наблюдал, выскользнул из десны с мягким чавкающим звуком. «Браслет» перескочил через губы и подбородок Кента и упал на ступени лестницы. А Кент шел по ним, не обращая внимания на то, что под ногами хрустят, словно леденцы, его собственные зубы.

– На о-о-о ы-ы смо-о-о-оишь? – прохрипел мальчик-чудовище.

«На что ты смотришь?»

– Да так, – ответил Шелли с благоговейным трепетом.

Чудовище-Кент вытянул руки-коряги, иссохшие пальцы устремились к гнилому мясу, которое держал Шелли…

…Как этот слабак съежился, увидев его! Задрожал от страха, заметив проблеск вновь обретенной красоты и силы Кента. Скулящий негодяй, Шелли, трясущейся рукой протянул подношение. Сочный кусок тушеного мяса. Возможно, Кент проявит милосердие. Возможно, Шелли пощадят…

…Шелли повел чудовище-Кента мимо костра. Тот тащился неуклюже, пошатывался, падал и поднимался. Издавал сосущее бормотание, точно отвратительный изголодавшийся младенец. Слюна капала с его шамкающих десен и стекала на грязную скаутскую форму. Лунный свет блестел на покрытой кровавыми пятнами макушке. Боже, он, наверное, вырывал волосы и ел их.

– Идем, Кент, – ворковал Шелли, – хороший мальчик…

Чудовище издало высокое невнятное хихиканье. Ночные птицы кричали со своих насестов на окаймлявших берег деревьях. Вода была уже совсем рядом. Шелли вошел в нее. Чудовище-Кент, поскальзываясь на камнях, ввалился следом, а Шелли глазел на него с нездоровым интересом.

– Что ты такое? – произнес он и швырнул мертвую рыбу в волны прибоя.

Чудовище-Кент поплелся за ней. Костлявые пальцы проткнули гнилую плоть карпа. Беззубый рот оторвал полоску вонючего мяса.

– Аак вуусоо… аасииооо еебе… аак вуусоо…

Шелли присел на корточки рядом с чудовищем. Осознавал опасность, но ничего не мог с собой поделать: он жаждал этой близости. Шелли погладил существо по голове, будто собаку. Отвердевший пенис в нетерпении прижался к мокрой ткани брюк. В руке остался липкий клок волос Кента – прядь оторвалась без малейшего сопротивления, словно кошачья шерсть с велюровой подушки.