Писец Джерши утверждал, что все началось с трех первородных магов и их ученика: именно с ними и боролся Геро – первый император Континента. Геро уничтожил их лидера – Черного Мага. Ученик был известен под именем Коричневого Мага. Кроме него, существовал Красный Маг, известный своим золоченым кинжалом и неестественно красными волосами: некоторые считали, что они покраснели из-за крови всех невинных жертв, которых маг жестоко пытал, пытаясь отделить их души от тел.

А третьим был Серый Маг. Самый изворотливый и хитрый из всех магов того времени, уступавший только самому Черному Магу. Он ездил на серой лошади и был известен своими теневыми магами, иначе говоря – тенями, отголосками его собственных чар, которые пользовались черными мечами и выполняли его приказания.

Они могли пользоваться магией, но не такой сложной и смертоносной, как у их хозяина. Все их умения были всего лишь тенью его могущества.

Это было похоже на теневых людей из леса.

Я нашла две заметки по поводу их мечей. В первой говорилось, что яд черных клинков отравляет магию внутри раненого. А вторая содержала информацию о том, что любой, кто коснется черного клинка, сам станет тенью и верным рабом Серого Мага. Я вздрогнула, вспомнив, как мое кольцо отталкивало мою руку, когда я пыталась взять черный меч, и как Энцо почти подобрал его после битвы в поле.

Серый Маг был изгнан в Ледяные Пустыни. Обрывок сожженного пергамента намекал на то, что против войск Халенди у границы Пустынь используется магия.

Страх, зародившийся внутри меня, завязался в узел у основания моего горла. Мог ли маг в сером плаще быть тем самым первородным магом времен Геро? Со времен Великой Войны прошло много веков. Мог ли он выжить в Ледяных Пустынях? Он напал на меня посреди дороги в Диких Землях, но кто-то убил моего отца и брата: один из которых обладал сильной магией, а другой находился в защищенном замке. Может, в этом плане участвовали все три мага?

«Магия не всегда предсказуема, Дженесара», – говорил Мастер Хафа.

Я прикусила щеку и закрыла глаза. Маг сказал что-то Элейн перед тем, как… Я сглотнула и сжала край шершавого стола. Его углы впивались мне в ладони, удерживая меня в реальности.

Маг потянул ее за волосы и наклонился совсем близко к ее уху. Его губы зашевелились. Эта картина была выжжена у меня в сознании, и я помнила ее в мельчайших деталях.

Я предупреждал, что отомщу тебе, Каис.

Я отпустила края стола, и мои руки затряслись. Это не было похоже на слова подражателя. Это казалось…

– ААААА!

Тишину пронзил высокий и громкий крик. Я подпрыгнула, опрокинув свой стул. У меня перед глазами мелькнули темно-каштановые волосы. Вытянув руки, я схватила нападавшую за талию и перевернула ее верх ногами.

– Думаю, во время скрытой атаки не стоит кричать, Мариетта, – я говорила спокойно, но мое сердце отчаянно билось о ребра. Мариетта улыбнулась мне, и на ее раскрасневшихся щеках появились ямочки. Девочка помотала головой, и ее тугие кудряшки закачались над полом.

– Я думала, что будет особенно весело закричать в библиотеке. Говорят, все халендийцы – непревзойденные воины.

Я засмеялась и осторожно поставила ее на ноги.

– Не все. У тебя почти получилось меня обезоружить, но для того, чтобы по-настоящему застать опытного воина врасплох, понадобится что-то посерьезнее.

Она улыбнулась еще шире и уперла руку в бок, принимая мой вызов.

– Вот увидишь, Элейн. Я нападу, когда ты меньше всего будешь этого ожидать! – она поиграла бровями и исчезла из вида, юркнув в один из проходов между шкафами. Пол скрипел под ее шагами, пока она пробиралась к коридору.

Я наклонилась, чтобы поднять стул, и услышала тихий всхлип. Я бы не услышала этот звук, если бы не прислушивалась к шагам Мариетты, но он раздался снова, а за ним последовал дрожащий вздох. Кто-то плакал. Я опустила глаза на раскрытую книгу, а затем снова взглянула в ту сторону, откуда доносились всхлипы. Первородные маги. Я была потомком человека, который преследовал их до Ледяных Пустынь, который изгнал их. Серый Маг появился у меня на пути не просто потому, что его кто-то послал. Он жаждал личной мести.

Следующий звук был совсем тихим, словно кто-то вытер нос. Я вздохнула и положила свою книгу в стопку к книгам Есилии. Теперь я могла только прятаться. Прижимая книги к груди, я на цыпочках прокралась по лестнице и двинулась в сторону альковы. Тяжелые портьеры были приоткрыты: достаточно для того, чтобы впускать солнечный свет, но в тоже время они служили отличным укрытием.

Я заглянула за плотную золотую ткань и увидела Кьяру. Она рыдала, спрятав лицо в ладони.

Глубоко вздохнув, я отодвинула соседнюю портьеру и села напротив девушки, скрестив ноги. Я прислонилась спиной к стене и положила книги рядом с собой, выжидая, пока она вытрет слезы с лица.

– Элейн, я… что тебе нужно? – шмыгнув носом, она промокнула глаза носовым платком. – Честное слово, это сущий пустяк. Со мной все в порядке. Просто глупые сплетни, – она снова всхлипнула и бросила на меня осторожный взгляд, убеждаясь, верю ли я ее словам.

Я почесала волосы под желтым платком и пожала плечами, притворяясь, что я постоянно разговариваю с девушками своего возраста. Окно выходило на садовый лабиринт. Живая изгородь обрамляла запутанные дорожки с уединенными альковами, а в середине, словно приз, искрился фонтан.

Кьяра унаследовала пронзительный взгляд своего отца. Девушка пристально разглядывала меня, как будто решала, можно ли мне доверять. Я ждала, задержав дыхание, и наконец она заговорила.

– Просто иногда мне кажется, что я в ловушке, – прошептала она, пока я смотрела в окно. Как принцесса, я понимала, как ценно доверие. За всю свою жизнь я доверяла всего нескольких людям. – Конечно, не в прямом смысле. Я люблю свой дом и свою семью, – она прислонилась к книжной полке, и мягкий вечерний свет отразился от тяжелых портьер, окутывая нас тишиной и золотом. – Я постоянно нахожусь на распутье между тем, кем я должна быть, кем я хочу быть и кем меня хотят видеть окружающие. Я хочу, – она взглянула на меня, но я лишь кивнула. – Я хочу быть собой, но люди постоянно взваливают на меня свои ожидания, как будто я недостаточно стараюсь. Я хочу иметь возможность совершать ошибки и расти без людей, которые осуждают меня и смеются надо мной.

Как много раз я чувствовала то же самое? У Рена всегда выходило меня подбодрить, поэтому я решила сказать то же самое, что сказал бы он.

– Если вы назовете мне имена этих негодяев, я разберусь с ними, принцесса, – мои губы дрогнули. Поймет ли она, что это шутка?

Кьяра издала звук, одновременно похожий и на всхлипывание, и на смех.

– Не думаю, что мой отец это одобрит, – она снова вытерла нос. – Дело не только в этом. Я терпеть не могу эти четко продуманные разговоры, эти «случайные» встречи. Я чувствую, что не могу быть собой перед другими людьми, потому что это только их отпугнет.