вселенной, где я получил бы открытку и фотографию до того, как уехал в Провиденс, я мог бы предположить, что Питер решил провести новую и довольно странную вирусную маркетинговую кампанию. Он гораздо активнее меня осваивал социальные сети. Питер был легок в общении, быстро заводил знакомства, такому человеку не составило бы труда заняться своим продвижением в сети, удержавшись на той тонкой грани, которая отделяет искреннего и восторженного пользователя от злостного спам-бота.

Героям его последнего романа, написанного всего несколько месяцев назад, кажется, что они видят неуловимые темные силуэты, которые прячутся в углах их комнат или заглядывают в окна. Эти темные тени могут быть предвестниками неумолимого рока или призраком живого человека, они воплощают будничную природу зла, самого дьявола или же служат отголосками стыда, олицетворением жестокости, которая преследует персонажей (даже умерших) в их загробной жизни, а может быть, это всего лишь игра воображения и чувство вины, или же что-то совсем иное, то, чего вообще не существует.

На той фотографии, справа от Питера, под мраморной раковиной, в углу между стеной и дверцей бельевого шкафа виднеется как раз такой темный силуэт. При первом, да и при втором и даже третьем взгляде можно подумать, что это ошибка печати, что принтеру не удалось в полной мере передать эффект от вспышки в темной ванной комнате. Я много раз рассматривал эту фотографию, и мне казалось, что чем дольше я на нее смотрю, тем более размытую форму принимает эта чернильная клякса, как будто бы теряет узнаваемые очертания живого объекта и на глазах начинает постепенно превращаться в нечто иное. Но потом я моргал или отворачивался, и силуэт вновь становился таким же, каким я увидел его изначально.

Я переворачивал фотографию, вращал, подносил к свету в надежде увидеть границу, линию, определить, где тьма начинается и где заканчивается.

Я приехал в Провиденс в субботу примерно в час дня и встретил Питера и Фрэнсис в пабе «Троица», находившемся всего в квартале от библиотеки, где в числе прочих мест проводился Лавкрафтовский кинофестиваль. Фрэнсис тридцать с небольшим, она на десять с лишним лет моложе нас с Питером. Работает независимым кинорежиссером и снимает фильм по мотивам одного из моих рассказов. Она хотела, чтобы я забрал домой кое-что из предметов реквизита, сделанного для ее фильма: изогнутое ребро, длина которого от кончика до кончика составляла шесть футов. В моей квартире для него не было места, но я подумывал о том, чтобы отвезти его Доминику. Возможно, я бы так и поступил, если бы не дальнейшие события, которые произошли в воскресенье.

Питер и Фрэнсис уже заняли столик и успели выпить по кружке пива. Мы обнялись в знак приветствия – у меня это всегда выходит крайне неуклюже, особенно когда я устал, голоден или нахожусь в стрессе после долгой поездки. Если честно, то именно моя социофобия стала причиной того, что я стал редко посещать различные фестивали и встречи с читателями. Другая причина заключается в финансах. А еще я надеялся, что если я навсегда осяду в районе Хадсон-Вэлли, укоренюсь там, как старый каменный забор на всеми забытом лесном участке, то это воспрепятствует моему неминуемому отдалению от Доминика.

Питер часто шутил над моими неуклюжими приветствиями, но в тот день не стал этого делать. Он лишь сказал, что рад меня видеть, и замер. Он замер, положив свою большую, похожую на паука ладонь мне на плечо. Я смахнул ее и сказал, что мне не терпится отведать нормальной человеческой пищи. Он спросил, не получал ли я от него писем.

Теперь, вспоминая случившееся, мне кажется странным, что он спросил об этом тогда, потому что в зависимости от моего ответа, ему бы, вероятно, пришлось рассказать о письме Фрэнсис. Или, возможно, он рассчитывал на мое замешательство либо осторожность и нежелание рассказывать в подробностях, что именно я от него получил.

Я ответил Питеру, что на неделе не получал от него никаких писем и поинтересовался, что он мне послал.

Питер усмехнулся и посмотрел на меня лукавым взглядом. Возможно, он не поверил, что я сказал ему правду. Он махнул рукой, предлагая мне сесть за их столик, а потом солгал. Сказал, что там не было ничего особенного, просто сборник рассказов начинающего писателя.

Мы втроем начали обсуждать фильмы и книги, и Фрэнсис рассказала о том, как писала сценарии к своим предыдущим картинам. Питер с интересом слушал ее, но сам говорил мало, пока Фрэнсис не спросила его, над чем он работает. Он упомянул, что планирует написать новый роман, но не стал раскрывать детали сюжета и подробности о главных героях предстоящей книги. Не помню, чтобы мы задавали ему наводящие вопросы, но Питер вдруг сказал, что никак не может найти идею для следующего романа, что пытался отыскать ее всю весну и теперь продолжает поиски летом. Он заметил, что иногда идеи бывают неуловимыми, недосягаемыми, словно они принадлежат кому-то другому. Что иногда кажется, будто идея сопровождает тебя с самого твоего появления на свет, но медлит, терпеливо выжидает удачного момента, чтобы заявить о себе. Он сказал, что иногда идея бывает агрессивной, берет тебя в заложники, и ты вынужден все время ее обдумывать и волноваться за нее.

Я остановился на пять дней в доме Фрэнсис и Виктории в восточном Провиденсе и вернулся домой только после отпевания и похорон Питера. Я жил у них в гостевой комнате и выходил только для того, чтобы поесть, воспользоваться ванной комнатой, а также извиниться, что выпил все их виски. Оставшееся время я проводил в интернете.

Смерть Питера и то, как он совершил самоубийство, вызвало настоящий шквал критики и в интернете, и за его пределами. Маленькое сообщество писателей литературы ужасов было потрясено, опустошено, сбито с толку, Как он мог так поступить с собой, ведь его жизнь и карьера были не просто успешными, но и вызывали зависть у большинства? Последние два его романа ужасов опубликовало «ХарперКоллинс» – одно из самых крупных издательств в мире. Права на обе книги были куплены известными голливудскими кинокомпаниями. Хвалебные рецензии на его романы публиковали журналы «Паблишерс-Уикли» и «Буклист»; в «Нью-Йорк таймс», «Энтертейнмент уикли» и на радиостанции Эн-пи-эр регулярно можно было прочитать или услышать восторженные отзывы на его книги. Многие лидеры мнения в области культуры хвалили его работы. Его книги хорошо продавались, хотя случалось, что некоторые преувеличивали результаты продаж, а сам Питер сразу дал понять, что не считает себя автором бестселлеров и не собирается бросать работу школьного учителя, и впоследствии