отрезвляющим напоминанием о наказаниях за проступки и попытки сбежать. Марта понимала, что если ей удастся сбежать, но ее поймают – то немедленно убьют.

Одним туманным сентябрьским вечером всех портних вывели на улицу стать свидетелями казни их подруги Малы Циметбаум. Мала, обычно носившая опрятный костюм в спортивном стиле с белым воротничком, была знакома всем в лагерном комплексе. Она была искренне добрым человеком и всегда излучала тепло. Даже эсэсовка Мария Мандль ей доверяла. Как lauferka – посланница СС, курьер, проводница, – Мала имела право свободно передвигаться, и она пользовалась этой свободой для передачи информации и контрабанды сопротивлению.

В Освенциме она познакомилась с польским заключенным Эдеком Галинским, и они по-настоящему влюбились друг в друга. В июне 1944 года Эдек покинул лагерь в форме СС. Мала сбежала с ним. Кто-то рассказывал, что она была в мужском комбинезоне, кто-то – что в эсэсовском дождевике.

Все подруги Малы надеялись, что влюбленные доберутся до безопасного места.

Две недели спустя женщины, стирающие одежду из пыточного блока 11 в главном лагере, распространили новость: Малу с Эдеком поймали. Подруга Гуни в политическом секторе, заключенная Райя Каган, была вынуждена работать переводчиком на их пытках, жестоких и продолжительных{353}.

Малу сломить не удалось.

Первым повесили Эдека. Настала очередь Малы. На казнь она шла в лохмотьях, покрытая синяками, но не собиралась сдаваться – девушка перерезала себе запястья бритвой, полученной от сопротивления. Она бросилась на ближайшего эсэсовца с окровавленными кулаками. Ее избили, бросили в телегу, и затем выставили труп на всеобщее обозрение. В назидание другим.

Женщины Штабсгебойде не пали духом после казни Малы. Они только утвердились в желании бороться дальше и выжить во что бы то ни стало. А потом рассказать об этом другим. Браха навсегда запомнила последние слова Малы: «Бегите. Может, вам повезет больше моего…»{354}.

В сентябре с неба начали падать бомбы. Казалось, появилась возможность.

Союзники отправляли самолеты на воздушную разведку над зоной Освенцима с мая 1944 года, делая фотографии фабрики I.G. Farben в близлежащем Аушвице-Моновице. Союзники планировали уничтожить немецкие центры производства вооружений, но решили не затрагивать газовые камеры или железные дороги, ведущие к ним. Пролетая над Моновицем, самолетные камеры запечатлевали Аушвиц-Биркенау.

Сверху лагерный комплекс кажется маленьким, ряды зданий и точки-деревья, как на игрушечной диораме.

Самолеты союзников пролетали над лагерем и возвращались на безопасную базу. Узники лагеря так сделать на могли. Портнихи не сводили глаз с защипов, складок, отверстий для пуговиц, и работали, стежок за стежком. Как вдруг раздался вой сирен.

Миссия 13 сентября была не разведочной. Воздушные камеры запечатлели сбрасывание бомб; они падали вокруг цели – предприятия I.G. Farben. С высоты в 7 километров сбросили тысячу бомб. Как только прозвучала воздушная тревога, портнихи побежали к пристройке, чтобы спрятаться от бомб в подвале блока.

Это был хаос – рыдания, крики в попытках найти своих друзей. Гуня, как правило, сохраняла спокойствие в ситуациях паники – в Лейпциге пришлось этому научиться. Девушки и женщины собрались вокруг нее, образовав островок тишины. Раздался оглушительный взрыв. Ударили прямо по блоку 6. Стены затряслись и воздух наполнился удушающей пылью.

Первая мысль – «надо выбираться». Никто не хотел оказаться похороненным заживо.

Те, кому удалось вырваться, обнаружили, что проволоку между блоками обрезали. Заключенные мужчины и женщины вдруг смогли перемещаться свободно, можно было даже попытаться сбежать с территории.

Браха увидела сломанную ограду, но не побежала. «А куда нам было идти?»{355}.

«Почему-то бунтовали именно подавленные и униженные», – Израэль Гутман{356}.

Во время бомбардировки 13 сентября погибло 40 заключенных в ближних мастерских. Одна из портних Марты сильно пострадала от бомбы, сброшенной на блок 6. Это была шаловливая Лулу Грюнберг. Ее отправили в госпиталь восстанавливаться. Ее подруги каким-то образом раздобыли ингредиенты для страпачек, картофельных галушей, которые она обожала. К счастью, Лулу оправилась и решила во что бы то ни стало освободиться от нацистов.

Во время этой бомбежки погибло 15 эсэсовцев в жилом блоке, еще 28 были тяжело ранены. После других бомбежек оставались повреждения, которые радовали заключенных, – например, взорвалась банка варенья и испачкала все занавески оберауфзеерин Ирмы Грезе. Больше всего заключенных порадовала внезапная уязвимость эсэсовцев. Форма и хлысты не могли защитить их от бомб; когда с неба падала смерть, они переставали быть «сверхлюдьми».

Это осознание подпитывало неповиновение, даже провоцировало заключенных Штабсгебойде на тайный саботаж – они забили туалеты клочками ткани и мотками ниток. На шитье уходило много времени, потому что заказов было безумное количество, поэтому пустить немного ткани в унитаз было не страшно{357}.

И это стоило пяти часов вечерней переклички, на которой инспектор блока крыл их руганью с ног до головы:

– Вот как вы реагируете, когда вам хотят помочь? Все! Больше помощи от меня не дождетесь, вообще! – в результате саботажа из унитазов блока стала литься вода. – Признавайтесь! Кто посмел?..

Женщины ничего не сказали. Снаружи они дрожали от страха, но внутри улыбались.

Во время бомбардировки 13 сентября одна из женщин Штабсгебойде все же погибла. Это была заключенная политического сектора по имени Геди Винтер, она – как всем было известно – делала доносы сестре, капо Эдит Винтер. Геди умерла от необратимых повреждений мозга, когда от взрыва бомбы стекло ее очков врезалось ей в голову.

К сожалению, в лагере хватало шпионов и информантов, что делало работу сопротивления в разы опаснее. Марта рассказывала о своей деятельности только тем, кому полностью доверяла, например подруге-коммунистке Анне Биндер. Марта всегда выбирала правильных людей. Но такой талант был не у всех. Был и печальный случай – информатор притворялся преданным возлюбленным, и его обман привел к аресту и пыткам четырех девушек, которые помогли совершить самую потрясающую попытку восстания в Освенциме.

Марта, Гуня, Браха и остальные знали многих женщин, работающих на фабрике боеприпасов Weischellmetal Union Werke, в команде «Юнион». Летом 1944 года девушки, отвечающие за порох и предохранители, были наряжены в голубые и белые платья в горошек, с белыми платочками и фартучками – очаровательная картина. Втайне от всех девушки проносили в небольших количествах порох с фабрики. Пакетики они прятали в одежде, в волосах, привязывали под подмышками, скрывали в мисках для супа с поддельным дном. В этом участвовали и подростки.

Контрабанда держалась на бойкой Розе Робота, молодой еврейке из Польши, которая работала в «Канаде». Роза, как и Браха, состояла в молодежной группе «Ха-Шомер». Теперь она пользовалась положением в «Канаде», чтобы помогать деятелям лагерного сопротивления. Любые предметы из «Канады» ценились высоко, их можно было использовать в качестве взяток за нелегальные товары