У меня чесался язык. Я не выдержал и спросил у своего родственника о его зазнобе:

— Алексей, вот ты мне объясни, Людмила, она без тебя счастлива? — Он весь съежился и ответил:

— Не знаю!

— Кто из вас выиграл? Уж точно не ты и не она! И не Надежда. Она осталась в странном положении, сам понимаешь: и жена тебе и не жена. — Мне, Светлана рассказывала о ней. Ее нельзя сравнить с Людмилой. Людмила просто красавица. За нее была и баба Паша, не из-за того, что она ее внучка. Видела она однажды эту Надежду, держала за руку и, почувствовав ее всю, сказала: «Ты, девушка не наша! Твоя тяга к моему внучку вызвана обычным невниманием к тебе мужчин. Не останавливается их взгляд на тебе. Скользит мимо. А все оттого, что тебе много не надо, быстро насытишься, и эта твоя непонятная любовь пройдет. Хорошо если зацепится за ребенка, которого вдруг родишь. Дай Бог, дай Бог!»

Так оно после и вышло. Надежда родила девочку и отшатнулась от Алексея. Маленький человечек ласкался, тянул к ней свои ручонки, требовал внимания и полностью зависел от нее. Мать Надежды отгоняла зятя, чтобы тот не мешал им быть вместе, не отнимал драгоценное время. Алексей и тем и другим к жене боком, но все напрасно. Скоро оказался в семье лишним человеком. Мужчина, Надежде отчего-то уже не требовался. Что-то в организме молодой женщины изменилось: вспыхнуло, погорело и быстро загасло. Она даже подумывала о разводе с Зоровым. Мать в случае необходимости всегда могла подменить ее, посмотреть за ребенком. Нагружать ее еще стиркой для своего, так называемого мужа, готовкой для него, чтобы насытить — не хотелось. Деньги он получал приличные, но она особо в них не нуждалась, к тому же при разводе можно было заставить супруга платить алименты.

Я плавно свернул с трассы и въехал в городок. Дорога дала о себе знать. Мой «Жигуленок» стало сильнее мотать то в одну, то в другую сторону. Улицы имели хороший асфальт только центральные, до остальных у администрации города не доходили руки. Руководство нашего машиностроительного завода оказывало большую помощь городку. Он, по сути, держался за счет завода, рос — то там, то тут, словно грибы, воздвигались многоэтажные дома. Но до благоустройства руки у них не доходили.

— Тебя куда доставить? — спросил я у Алексея.

— А ты куда?

— Домой! Заеду, поставлю машину и на работу! — ответил я.

— Мне не к спеху! — сказал мой родственник. — Я с тобой.

Было часов семь утра. Родители еще находились дома. Меня и Алексея усадили за стол. Я есть не хотел. Меня тесть накормил яичницей с салом. Но пришлось. Мать предложила растворимый кофе. Я не отказался.

Расстался я с Зоровым на улице. Он меня проводил до техникума и исчез. Но, ненадолго — на день. Вечером он снова предстал перед глазами. Я открыл ему дверь и пригласил в квартиру.

— Привет, еще раз! — сказал Алексей. — У меня с работой ничего не получилось. То, что мне предложили меня угробит. Выход у меня один: я поеду к себе в поселок. Там буду работать. Здесь я никому не нужен. — Я хотел, было спросить: «Как это не нужен?» — Но, Зоров меня опередил и, не дожидаясь вопроса, объяснил: — Я уже заглянул домой, в который раз поцапался с женой и с тещей. Они меня просто-напросто выперли за двери, даже с дочерью не дали повидаться. Вот так!

Зоров переночевал у меня. Мы с ним позавтракали и вышли из дома. Я, перед тем, как отправиться на работу, проводил его до самого вокзала и посадил на автобус. Взгляд у него был, как у бездомной побитой собаки. Мне его было жалко. Однако я понимал, что мне не нужно уподобляться его матери Марии Федоровне и вести себя подобно ей. Я не должен был его жалеть. Он же сумел подняться после армии. Найдет в себе силы подняться и сейчас.

18

Прошло время, и моя жена через своего брата Алексея дала мне весточку, что она уже «на отдыхалась» и рвется приехать домой. Ей надоело находиться вдали от меня — в поселке, к тому же у Светланы заканчивался декретный отпуск. Прежде чем выйти на работу она должна была подготовиться.

Эту новость Зоров завез мне в городок, приехав проведать свою дочку. Он своим визитом нарушил мой график — я был вынужден остаться с ним, и провел весь вечер и ночь дома. Утром мы позавтракали, и брат Светланы отправился к Надежде, а я в техникум. Там в спортзале я позанимался с Олегом Анатольевичем штангой. Он жил рядом с техникумом, и все свободное время отдавал спорту.

Зорова я увидел возле дома, прибыв на обед из техникума. Он пропадал у жены недолго. Несколько часов. Я тут же пригласил его подняться в квартиру и усадил за стол. Покушать со мной он не согласился.

— Я посижу тут с тобой рядом, — сказал Алексей, — а потом поеду в поселок. — Я кивнул ему головой. Он оперся локтями на гладкую поверхность стола и, обхватив ладонями голову, задумался. Молчал долго, пока я его не привел в чувства.

— Мне необходимо навестить родителей, — сказал я Зорову. — Дней пять уже не заходил к ним, а пользовался телефонной связью. Этого недостаточно. Они беспокоятся обо мне. — Помолчал и спросил:

— Ты, со мной или может останешься?

— Не-е-е, я с тобой, — ответил он.

Мы спустились вниз по лестнице, и пошли разговаривая. Брат Светланы сказал мне, что его жена изменилась, стала другой: за порог уже не выталкивала. Разрешила даже передать дочери подарки. Я сразу подумал, наверное, ей чего-то от него требовалось, большего, чем платьица и куклы — Алексей приехал после получки — с деньгами. Вот она его и терпела рядом. Ждала расчета.

— Алексей, ну что ты решил для себя, нужно же что-то делать, а не болтаться, как… — ну, сам знаешь? — Я дал ему возможность поделиться со мной своими откровениями. Зоров, скривив на лице гримасу, ответил:

— Не знаю, что делать, не знаю?

Мы шли одной дорогой, затем должны были разойтись. Алексей торопился на автобусную станцию.

— Ты, уже в курсе, я говорил, в городе меня ничто, почти ничто не держит. Я, можно сказать, окончательно переселился в поселок — работаю на ферме: ухаживаю за телятами — молодняком, с напарником Федькой Окаянным — ну и прозвище у него — смех, Отчим приглашал к себе — заниматься