– ТЫ? ДА КАК ОСМЕЛИЛСЯ…

– Дзе-ха-ха-ха! Дзе-ха-ха!

– НЕУЖЕЛИ В КОИ-ТО ВЕКИ СТРАХ ЗА СОБСТВЕННУЮ ШКУРУ ОСТАВИЛ ТЕБЯ?

– Нет. Просто я верю, что победа будет за нами, – ответил эмиссар Ольрия Денестре.

– БАРБАТУМ, ТЫ УМРЕШЬ!

– Я бессмертен! Я никогда не умру!

– НО БОЛЬ ТЫ ЧУВСТВОВАТЬ МОЖЕШЬ!!!

Град разрушительных заклинаний обрушился с небес, но из-под темной фигурки хлынула во все стороны Тьма. Она укрыла землю пологом и поднялась ввысь, протягивая к дракону длинные щупальца. Заклинания, способные унести тысячи жизней, просто падали в нее, как в бездонную ненасытную пустоту, а ее создатель громко хохотал.

Щупальца обвили лапы дракона и стали тянуть его к земле. Ревом ярости разразился он, бил крыльями и хвостом, выдыхал пламя, рвал Тьму в клочья, но она была бесконечна, и Второй Учитель завяз.

Майрону Синде было недосуг наблюдать за эпохальным противостоянием. Ему не было дела до обращения Второго Учителя в дракона и до того, что творил эмиссар Ольрия Денестре. Серый маг сосредоточился на выполнении своей части плана.

Плоскую вершину башни расчертили сложной пентаграммой, на лучах которой стали самые могущественные маги Марахога – пятеро носителей черных роб с забавно побритыми головами, старики огромной силы. Место в центре занял сам серый маг, и в ладонях его появилось большое каменное яйцо.

– Вы готовы, о великие? Начинаем!

И архимаги подняли свои посохи и затянули сложный речитатив, формируя общий поток гурханы, направленный через Майрона в яйцо.

Прежде волшебник не раз спрашивал себя: почему Осмольд Дегерок не воспользовался последним оружием? Не успел или не смог? Что было нужно, чтобы открыть яйцо и дать свободу запрещенному заклинанию? Много силы. Но сила у ректора Мистакора была. И искусность, и опыт тоже! Чего же не хватило? Быть может, ненависти?

Каменный Туман принадлежал к самым старым орудиям массового истребления, о которых еще помнили. Эти заклинания требовали высшей искусности, чудовищной силы и еще одного – непреодолимой, необузданной, ужасающей воли убивать, ненависти, беспощадной и бездумной.

Свою искусность предоставил великий Гед Геднгейд, сплетший заклинание; свою силу дали архимаги Пентагона; свою ненависть и жажду мести, которая копилась шесть долгих лет, укрепляемая болью и страхом, вложил сам Майрон Синда. Поток бушующей гурханы проходил сквозь его астральное тело, вымывал все самое злое и вливался внутрь каменного яйца, наполняя его псевдожизнью.

Скорлупа треснула – совсем чуть-чуть, на верхушке, но из трещинки повалила клубящаяся серость. За мгновения она поднялась ввысь и расширилась, нависнув над крепостью и испуганными смертными. Каменный Туман, слепой и глухой, точно знал, что пришел в мир на краткий миг, дабы уничтожить одно-единственное существо, и намеревался немедля исполнить свое предназначение. Каменный Туман нашел это существо и, направляемый ненавистью, ринулся к нему.

– Мне пора! – воскликнул Нигирис Барбатум, стягивая Тьму к себе и освобождая алого дракона. – Не поминай лихом, Шивариус, ты был мне как брат, которого я никогда не хотел! Дзе-ха-ха-ха!

Колдун переместился прочь, оставив противника один на один с надвигавшейся хмарью. Великий ренегат не сразу узнал это заклинание – даже он никогда не сталкивался с ним воочию, – но когда сомнения отпали, бежать было поздно. Да и не желал он бежать. Второй Учитель слишком свыкся с пониманием собственного превосходства. Не осталось преград, которые не пали бы перед его натиском, не осталось оружия, которое испугало бы его.

Поэтому он быстро перетек в прежнюю форму и воздел посох, сплетая сотни защитных заклинаний в едином порыве. Неистовая, почти безграничная сила бурлила в нем, и древние знания служили ему. Второй Учитель остановил навалившуюся волну серости и даже легко отбросил ее. Раз. Второй. Третий. И с каждым следующим она наваливалась на систему щитов с большей тяжестью. Запоздало человек-дракон осознал, что сражается не с чужой магической мощью, а с чужой ненавистью к нему.

Каменный Туман ширился, обволакивая купол со всех сторон. Вот он уже заполнил весь обозримый мир и стал медленно давить, прогибать систему чар. Второй Учитель испытал раздражение оттого, что не мог рассеять заклинание никакими способами, не мог переместиться прочь, уклониться, а потому гурхана его вскипела, и вовне ударил импульс чистой мощи. От астрального эха волшебники вокруг сходили с ума, хватаясь на головы; часть Каменного Тумана была отброшена прочь и волной смерти докатилась до архаддирских построений.

Обе армии так и стояли на исходных позициях. Несмотря на безумство магии, полководцы не давали никаких приказов. Они понимали, что исход противостояния стал полностью зависим от магов. Потому армии стояли как символ присутствия и воли своих стран… да и к тому же полководцы понимали, что если их маги проиграют – вражеские все равно настигнут.

Поэтому, когда поток серости пересек поле и обрушился на архаддирцев, тысячи мужчин обратились каменными статуями, навечно образовав правильные квадратные батальоны. Каждое следующее мгновение сотни жизней гасли; каждую следующую минуту – тысячи уходили в небытие. Целые полки уже срывались с места, кавалеристы иссекали скакунов до крови, пытаясь сбежать от Каменного Тумана, но он, распробовав вкус чужой смерти, догонял их и поглощал, хотя должен был забрать только одного.

Изо рта Второго Учителя капала дымящаяся кровь – он так сильно сжал челюсти, что некоторые зубы сломались, распоров осколками десны. Напряжение становилось неподъемным, словно на плечи лег весь Элборос. Астрал кипел от бесчисленных заклинаний великого отступника, хозяина жизней, повелителя судеб, но что делать, если твои силы почти безграничны, а чужая ненависть к тебе безгранична абсолютно?

Защитный купол треснул, и внутрь просочился Каменный Туман. Архимаг инстинктивно закрылся от него рукой и почувствовал онемение, когда плоть и ткань стали превращаться в камень. Великая тоска впервые за декады посетила его. Второй Учитель собирался жить вечно. Он уже вплотную подобрался к секрету долголетия Геда Геднгейда, у него были такие планы, такие амбиции, такая мощь, такая власть, он уже видел себя новым Абсалоном, когда вдруг судьба сказала ему «нет».

И чьими устами?

– НЕБЛАГОДАРНЫЙ… ДА БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!!!

Эхо предсмертных слов еще сотрясало Астрал, когда в последнем порыве Второй Учитель отбросил свой посох и умер.

– Квиты…

Пустая каменная скорлупка упала и разбилась, совершенно безобидная и бесполезная. Вокруг стояло пять едва дышавших от перенапряжения архимагов, а Майрон Синда… он тоже был слаб, но это не волновало серого мага. Его вообще уже ничто не волновало, ибо он был пуст, как эта самая скорлупка. Что-то ушло… что-то важное, пожалуй. Майрон отдал этому заклинанию всю свою ненависть.

Генерал приблизился к ненадежному парапету и, забыв об осторожности, оперся на него.