– Прости меня! Я не хотел создавать тебе такиепроблемы. – Вид у него был побитый.

– Дело не в тебе. Просто эта ужасная ситуация… Рано илипоздно они все равно бы узнали. Но кто же знал, что все так получится… –Саша была безутешна, она ни о чем не могла думать.

Воскресным вечером они вернулись в город. Саша несколько разпыталась дозвониться до дочери по мобильному, но он все время был включен наголосовую почту. Дома у Татьяны тоже включался автоответчик, Саша надиктоваланесколько сообщений. Лайаму было неприятно слышать, как она унижается, но онпонимал, что дочь для нее много значит. Эту бы Татьяну да отхлестать по первоечисло! Но Саше он ничего не сказал. Она лучше знает, как объясниться с дочерью.

Ксавье тоже оставил сестре несколько сообщений, и онаперезвонила ему в Лондон. Он тщетно взывал к ее здравому смыслу, но Татьянабыла непоколебима и злилась, что брат выгораживает своего ничтожного дружка.

– Ты не лучше их! Тоже спятил. Сам подумай: он же еелет на двадцать моложе! Какой надо быть идиоткой!

– Никакая она не идиотка. Ей одиноко. И моложе он еевсего лет на восемь или девять. – Ксавье говорил спокойно и терпеливо,пытаясь образумить сестру.

– А выглядит как мальчишка. Этот прикид, эти длинныеволосы! Ужас какой-то! И что мать в нем нашла?! Разве только он хорош впостели…

– Прекрати, Татьяна! Да, Лайам часто ведет себяпо-детски, но он не ребенок. Он взрослый человек. Говорит, что любит ее. И мнепоказалось, она его тоже. Нравится нам или нет, но она имеет право быть с тем,кто ей мил. И, если уж на то пошло, я предпочел бы, чтобы она была с Лайамом,чем с каким-нибудь надутым снобом или охотником до ее денег.

– А он наверняка как раз и охотится за ее деньгами,неужели ты не понимаешь?!

– Не думаю. Он порядочный человек, был женат двадцатьлет, у него трое детей. – Он не стал говорить о том, что Лайам разрушилсемью, изменив жене с ее собственной сестрой. – Положись на маму. Может, уних все сойдет на нет. Они же никому не мешают своими отношениями!

– Она выставляет себя круглой дурой! А если кто узнаетили, чего доброго, она с ним в обществе начнет появляться, то и мы с тобойбудем опозорены.

– Можешь мне поверить, я выкидывал номера и покруче. Иты, кстати, тоже. – Все Татьянины тайны были Ксавье хорошо известны. У неетоже случались романы, которые она не хотела афишировать. А Саша, похоже, невыставляет напоказ отношения с Лайамом. И даже больше того, держит их всекрете, а в Саутгемптон уезжает, чтобы не попадаться никому на глаза. Но дажеесли люди прознают, ничего зазорного в романе с Лайамом нет. Они взрослые люди,черт возьми! И чего это Татьяна так распсиховалась?! Как же, боится она за своюрепутацию! Раньше надо было об этом думать!

– Она же наша мать! – волновалась Татьяна. Она небыла настроена уступать. А если уж Татьяна закусила удила, знай держись. Хочешьне хочешь, а придется ждать.

– Туг ты права, Тати. Знаешь что? Дай ей время. Будь сней поласковей. Ей это нужно, поверь. Когда папа умер, помнишь, как онастрадала? Я хочу, чтобы она была счастлива.

– Только не с этим типом! – Татьяна объявлялавойну обоим – и матери, и ее возлюбленному – и не собиралась отступать. Онахотела любой ценой изгнать Лайама из маминой жизни. Спасти Сашу от нее самой,хотя бы ради памяти отца.

Брат с сестрой проговорили чуть не целый час, но Татьянаосталась при своем. Она объявила, что не успокоится, пока Лайам не исчезнет изполя зрения. Судя по ее голосу, она была полна решимости. Ксавье оставалосьнадеяться, что Лайам проявит больше упорства и терпения, чем сестра. Татьяна жевсегда отличалась умением достигать своей цели.

В понедельник Саша приехала в галерею в ужасном состоянии.Управляющая галереей, Карен, это заметила. А верная Марси, вручая Сашеочередную пачку газетных вырезок, спросила, все ли у нее в порядке. У Саши вглазах стояли слезы. Татьяна ей так и не перезвонила, а утром в конторе Сашесказали, что ее нет на месте. Ей не хотелось надоедать, было ясно, что Татьянарешительно не желала с ней говорить.

– В выходные с дочерью возникла проблема, –уклончиво ответила Саша. Не могла же она пуститься в объяснения о том, какЛайам голый стоял в дверях спальни и держал наготове кочергу, в то время какТатьяна осыпала обоих оскорблениями. Каждый раз воспоминание об этой сценевызывало у Саши содрогание и на глаза вновь и вновь наворачивались слезы. Всеэто было ужасно.

– У нее все в порядке? – Марси, никогда не имевшаяне только детей, но и мужа, была, однако, прирожденной наседкой, что Саше оченьимпонировало. Ее секретарша не только была дельным работником, но и отличаласьбольшой добротой и вниманием к людям, а к Саше относилась прямо-такипо-родственному.

– Она со мной не разговаривает. Мы жутко поссорились.Описать не могу.

Марси знала, что мать с дочерью нередко ссорились, еще когдаТатьяна была девочкой, но в последние годы они стали прекрасно ладить. Досегодняшнего дня.

– Это у нее пройдет, – успокаивала Марси. –Ты же знаешь ее характер.

– Не уверена, – покачала головой Саша и кружевнымплаточком вытерла слезы. Привычка всегда иметь при себе носовой платокпередалась ей от матери. И она была ей верна, бережно храня память о раноушедшей Марджори. В любой ситуации у Саши в сумочке имелся платок. – Ужас,что было, – повторила она, а Марси кудахтала над ней с чашкой чая ипеченьем. Саша подняла голову и улыбнулась: – Спасибо, Марси.

Секретарша не знала, остаться или дать Саше побыть одной.

– Если нужна помощь, – сказала она, – можешьна меня рассчитывать. – Она вела себя предельно деликатно.

– Да нет, спасибо, ты тут ничем не поможешь, –ответила Саша и зарыдала еще безутешнее. Тогда Марси не удержалась, подошла кСаше и обняла ее за плечи.

– Что бы у вас там ни произошло, все перемелется,можешь мне поверить, – сказала Марси, сама чуть не плача.

– Нет, не перемелется! – Саша всхлипнула, слезывсе текли по ее щекам. – Это из-за Лайама, – наконец призналась она.Марси опешила от неожиданности.

– Из-за Лайама? – он-то тут при чем? Марси никакне могла взять в толк. – А она с ним знакома? – Как это он в семейнуюссору затесался? У Марси голова шла кругом.

– Да уж, и даже лучше, чем ей бы хотелось. Он был сомной в Саутгемптоне. – Это ничего не проясняло, но Марси сочувственнослушала Сашин рассказ.

– И они там поругались?

– Она нас обоих такими словами поливала! И шлюхой, ипроституткой, и жиголо, и подонком. И это только начало.

– Боже мой! Что у вас там стряслось? – Марси былашокирована.

Саша посмотрела на нее долгим, пристальным взглядом. Марсиона полностью доверяла. Они знакомы уже столько лет, Марси – надежный друг.Саша сначала не собиралась ни с кем откровенничать, но молчать дальше былоневозможно. Ей надо было выговориться.