Министерство полетов выразило свое восхищение работой главной инженера и сообщило, что мадам рей Брик представлена к государственной награде…»

Ансель потрясенно опустил газету. Надо же, а ведь еще недавно ему казалось, что у него плохое настроение… Нет, вот теперь оно у него по-настоящему испортилось!

Газета громко зашуршала, и Ансель понял, что неосознанно смял листы в руке. На душе было гадко; появилось ощущение, будто его предали. Нет, разумеется, Ансель не думал, что мадам рей Брик прямо заявит: «На самом деле идея „Молнии“ принадлежит нашему механикеру Анселю рей Марн». Ему не нужна была ни Имперская награда, ни признание в газете. Но он никак не ожидал, что мадам рей Брик вообще не упомянет о его участии и припишет все заслуги себе. Это было очень на нее непохоже; главная инженер была резкой, порой – грубоватой, но всегда – справедливой. Тем неприятнее читать этот репортаж.

– Эй! О чем задумался?

Ансель вздрогнул и, подняв глаза, увидел перед собой Тайрека. Тот, как обычно, улыбался, только на этот раз в глазах у него улыбка не отражалась.

– Да так, – ответил Ансель, кладя газету обратно на стол, – читал последние новости.

– У меня для тебя тоже есть новость, – сказал Тайрек, усаживаясь в кресло напротив, и нахмурился. От привычной насмешливости на лице не осталось и следа; вечно улыбчивый балагур исчез, на его месте появился какой-то другой, совершенно незнакомый человек.

– А я точно хочу ее слышать? – вяло пошутил Ансель. – Судя по выражению твоего лица, новость так себе.

– Мне кажется, ты должен об этом знать, – предельно серьезно ответил Тайрек. – Тристан просил майора рей Дор посмотреть личное дело Мии.

– Как ты… – начал было Ансель, собираясь спросить, откуда ему известно о разговоре Тристана и майора рей Данс.

Тайрек прервал его жестом:

– Неважно. Важно то, что почти все документы в ее личном деле – это выписки и протоколы Министерства труда. У Мии рей Воль нет сертификата об окончании летной школы, только служебная записка Министерства труда о том, что она ее окончила. Нет выписки из книги регистрации рождения, зато есть справка Министерства труда о том, когда и где она родилась…

В голове зашумело, как от удара. Выводы, которые напрашивались после услышанного, косвенно подтверждали самые невероятные предположения Анселя!

– И все-таки откуда ты все это знаешь? – спросил он.

– Так через Деллу же, – пожал плечами Тайрек, открыто признавая свою связь с адъютантой генерала. – Я попросил ее сделать мне ма-аленькое одолжение, и она показала мне личное дело Мии.

– Зачем? – процедил Ансель. – Я что, тебя просил?

Он злился на ситуацию и сейчас выплескивал эту злость на того, кто находился рядом.

– Тебе и не надо было! – почти обиделся Тайрек. – Вообще-то я считаю тебя своим лучшим другом, а друзьям не надо просить о помощи. Я же вижу, как ты страдаешь, вот и решил сделать, что могу.

Ансель выдохнул и постарался взять себя в руки.

– Спасибо, конечно, но все равно это еще ничего не значит, – наконец твердо сказал он, словно хотел сам себя в этом убедить и не дать догадкам разрастись. – Мало ли по каким причинам в ее деле присутствуют документы из Министерства труда.

Тайрек кивнул, молча глядя на приятеля.

– Я так понимаю, ты знаешь, что Мия рей Воль очень похожа на мою Мию, да? – вздохнул Ансель, не особенно, впрочем, удивляясь; Тайрек каким-то образом знал обо всех и обо всем.

– Знаю.

– И все-таки она не может быть моей Мией, – твердо заявил Ансель, словно надеясь, что чем увереннее он это скажет, тем больше вероятность, что сказанное станет правдой. – В извещении Министерства труда говорилось, что Мию приговорили к пожизненному обращению. Сильно сомневаюсь, что власти передумали и освободили ее через полгода. Но даже если вдруг приговор почему-то и впрямь досрочно отменили, Мии должны были вернуть ее личность, и тогда она бы все помнила. А она не помнит. Значит, все это просто ужасное совпадение, логично?

Ансель взглянул на Тайрека. Тот смотрел на него выжидающе и немного сочувственно. И молчал, словно хотел позволить приятелю выговориться и сделать все выводы самому.

– Почему ты вообще рассказал мне об этом? – спросил Ансель.

– Я просто решил, что ты должен знать, ведь это касается тебя напрямую.

– А как на эту новость отреагировал Тристан?

– Так же, как и ты, – разложил все по полочкам: и про извещение, и про пожизненный срок, и про то, что монкулам возвращают их сознание обратно. И сделал вывод, что Мия рей Воль и Мия эр Валла – два разных человека.

– Значит, у него сомнений не осталось, – хмыкнул Ансель. – А Мия?

– А что Мия?

– Как она отреагировала?

– Тристан ей не рассказал.

– То есть как не рассказал? Почему?

Тайрек только развел руками, словно говоря, что он может поделиться лишь тем, что слышал и видел, а не тем, что творится в головах других людей.

А Анселя осенила неожиданная мысль. Либерат рассказывал ему, что последние годы Министерство труда вообще перестало возвращать монкулам сознание. А раз так…

– Слушай, – обратился он к Тайреку, – ты же работал в Министерстве труда, скажи, это правда, что вот уже несколько лет монкулам перестали возвращать личности?

– Откуда у тебя такие сведения? – прищурился Тайрек.

– Какая разница? – отмахнулся Ансель. – Мне неважно, почему это произошло. Просто скажи мне, так это или нет. Потому что если так, то, значит, Мия рей Воль – точно не моя Мия.

– Да, – подтвердил Тайрек после долгой паузы. – Вот уже несколько лет личности монкулам не возвращают.

Ансель выдохнул, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Несмотря на разочарование, он одновременно испытывал облегчение от того, что наконец-то наступила какая-то ясность во всей этой запутанной ситуации. Может, хоть теперь он наконец-то перестанет беспрестанно оглядываться в прошлое…

Но следующая фраза Тайрека снова перевернула мир с ног на голову.

– Но вот только Мия рей Воль и Мия эр Валла все-таки один и тот же человек.

* * *

Ника уже бывала в Патагоне, она приезжала сюда пару раз во время коротких увольнительных, бродила по улочкам центра, заглядывала в магазины, сидела в кафе и даже звонила пару раз с телефонной станции в школу, где работал отец, и недолго с ним разговаривала. А потом заходила на банк и делала денежный перевод на его имя; все равно ей не на что было тратить жалованье, которое им платили за службу на мысе Горн.

Но сейчас Ника городок буквально не узнавала. Патагон к Проводам Года прихорошился, словно завзятый модник: огней на улицах стало намного больше, свежевыпавший снег ярко сверкал в свете газовых фонарей, всюду были развешаны гирлянды и флажки. Городок выглядел нарядным и даже немного игрушечным, словно сошел со страниц красочных книг детских сказок.