– Невозможно, – прошептал Вишез.

– Я видел, как твой корабль разбился. Пролетел прямо надо мной. Я всю ночь сюда добирался. Не возражаешь, если я загляну внутрь, посмотрю, не осталось ли там чего ценного?

– Нет. Я, э… не возражаю. Валяй, – ответил Вишез, поднимаясь на ноги. Он подбежал к Фирлесу, который тоже начал просыпаться. Он встал над ним, отбросив тень на его лицо.

– Твою мать, я умер, – произнес Фирлес с кривой усмешкой.

– Нет, нет, – в замешательстве пробормотал Вишез, – ты это уже говорил вчера.

Фирлес покосился на него.

– Что ты имеешь в виду, вчера? Вчера мы были в том корабле. Он разбился. Но ты жив. А значит, и я тоже жив, и это колоссальный облом.

Вишез попытался растормошить его память:

– А что насчет кочевника? Ты ведь помнишь его, верно? Он приготовил нам еду. И чай!

Фирлес уставился на него, обеспокоенный психическим состоянием своего друга.

– Ты хоть представляешь, как безумно сейчас звучишь? Сколько крови ты потерял из-за этого гребаного ранения?

Вишез коснулся раны. Его лицо исказилось от удивления. Он быстро расстегнул рубашку, обнажил плечо… и обнаружил, что рана промыта и зашита. Он уставился на Фирлеса широко раскрытыми глазами.

Фирлес ответил ему столь же испуганным взглядом.

– Так, хорошо, как, черт возьми, такое вообще возможно?

– Я же тебе говорил, это был кочевник, – ответил Вишез и окликнул мусорщика. – Эй, дед! Ты сможешь нас подвезти?

Мусорщик высунул голову из того, что осталось от корпуса корабля. В руке он держал рацию.

– Конечно. Но только в том случае, если это радио останется у меня.

Вишез раздраженно пожал плечами.

– Да пожалуйста.

Мусорщик ухмыльнулся совершенно беззубой ухмылкой.

– Куда едем?

Вишез взглянул на Фирлеса. Затем перевел взгляд обратно на мусорщика.

– В Восточный Тарсис.

* * *

Пикап старьевщика со скрипом затормозил перед старой химчисткой. Фирлес и Вишез спрыгнули на разбитый асфальт. Они хлопнули по бамперу, и мусорщик уехал, обдав их облаком выхлопных газов.

Фирлес оглядел химчистку. Окна были разбиты и наполовину заколочены досками. Судя по всему, прошли уже годы с тех пор, как внутрь кто-то заходил – чтобы погладить рубашку или посмотреть бой в Ямах.

– Ненавижу Восточный Тарсис, – прошептал Фирлес. – Не хочешь еще раз объяснить мне, какого черта мы здесь делаем?

– Я просто чувствую, что нам надо сюда. Не могу объяснить почему. Идем. – Вишез направился ко входу в химчистку и жестом пригласил Фирлеса последовать за ним.

– О, отлично. Ты просто чувствуешь. Что же ты сразу не сказал! – пробурчал Фирлес, неохотно следуя за ним.

Вишез шел через химчистку. Внутри было темно и пахло сыростью. Все, что осталось от местного оборудования, завесили тряпками, чтобы уберечь от паутины. Он подошел к двери хранилища и сдул с клавиатуры пыль. Медленно ввел код. 1-2-3-4.

ЩЕЛК.

Дверь открылась.

– 1-2-3-4. – Фирлес усмехнулся и покачал головой. – Шалтай неисправим.

Вишез щелкнул выключателем, осветившим лестницу вниз.

– Ты готов? – поинтересовался он у спутника.

– Нет, – признался Фирлес. – Но у меня такое чувство, что выбора у меня нет.

Вишез начал спускаться, Фирлес последовал за ним. Они медленно шли по длинному туннелю. Его стены были покрыты граффити – дело рук подростков, которые смогли сюда пробраться. И когда они достигли конца туннеля, то увидели их – боевые ямы. Они были завалены мусором и пустыми пивными бутылками. Окружавшие их трибуны, те самые, где когда-то восседала и требовала крови богатая элита Тарсиса, были разломаны. Казалось, все, что они пережили в детстве, было дурным сном. А все, что от него осталось, – это место, куда теперешние подростки приходили выпить пива и опустошить баллончик с краской.

– Раньше это место казалось таким большим, – заметил Фирлес с ноткой ностальгии в голосе. – Мне казалось, что каждый бой был самым важным боем в моей жизни.

– Потому что так оно и было, – ответил Вишез. – Идем.

Он шел по темным коридорам, мимо раздевалок и спальных помещений, пока не нашел то, что искал, – зеленую дверь с одним из тех матовых окон, которые вечно встречались у частных детективов в старых фильмах. На стекле золотыми буквами было выгравировано слово «Частный».

Фирлес покосился на Вишеза.

– Мы проделали весь этот путь, чтобы проникнуть в кабинет Шалтая?

Вишез кивнул и повернул ручку. Дверь не поддалась. Заперто. Он налег плечом, пытаясь поскорее попасть внутрь.

– Давай. Ну давай же!

Фирлес вздохнул.

– Подвинься уже.

Вишез отступил назад. Фирлес шагнул вперед. Он отошел, а затем нанес мощный удар ногой… и дверь слетела с петель.

Они на цыпочках вошли в кабинет Шалтая. Несмотря на то что оба покинули это место много лет назад, им все равно казалось, что они делают что-то неправильное. Фирлес обошел старый стальной стол Шалтая. Открыл один из ящиков. Внутри лежала пара четок. Фирлес достал их. С них свесился крест.

– Нашел, – произнес Вишез с другой стороны кабинета.

Фирлес сунул четки в карман и подошел к другу. Вишез стоял перед стеной, увешанной фотографиями бойцов прошлого. На каждой из них Шалтай стоял рядом с мальчишкой, который в том году стал чемпионом.

В самом центре висела фотография Вишеза. Его белые волосы были коротко острижены, лицо было разбито и распухло. С одной стороны от мальчика стоял его отец Калибан, с другой – Лаки. Все трое улыбались.

– Ты пришел сюда, чтобы показать мне эту фотографию? – поинтересовался Фирлес.

– Нет. – Вишез снял со стены фотографию и протянул ее другу. – Я пришел сюда, чтобы показать тебе это.

Фирлес присмотрелся к снимку, но не понял, куда надо смотреть. Он растерялся.

– Кольцо моего отца на мизинце, – подсказал Вишез. – Узнаешь его?

Фирлес в шоке отпрянул, увидев маленькое, почти незаметное украшение.

– Но это невозможно! Это же гелиотроп… А это значит…

Вишез глубоко вздохнул. С его плеч словно гора свалилась, и в то же время еще больший вес придавил к земле. Наконец-то кусочки мозаики сложились в одну картину. Таинственные дела его отца. Деньги. Одежда. Лимузин, который мог пережить и ядерный взрыв.

Вишез выдохнул. И впервые произнес правду о своем отце:

– Калибан – старейшина «Красного дракона».

Расплата началась во вторник. Это была серия скоординированных ударов в масштабах, которых «Красный дракон», да и любая другая преступная организация, если уж на то пошло, не видел десятилетиями. Последняя большая война, которую кто-либо мог вспомнить, случилась в первые дни существования Тарсис-Сити, когда соперники просто наводнили улицы нового мегаполиса Солнечной системы. Понятно, что тогда кровь не могла не пролиться. Парни постарше сказали бы вам, что это все было частью мафиозной жизни, которую все были готовы принять. Способ разделить новую территорию на границы и зоны влияния. «Красный дракон» в конечном итоге выиграл войну, но отдал часть своих территорий на других планетах и лунах другим семьям, чтобы на долгие годы свести кровопролитие к минимуму. Именно так тогда все и делалось. Это была старая школа.