я смогу это устроить, – улыбнулась я. – Но только один раз. Если ты пообещаешь вести себя очень тихо.

– Десять тысяч один раз, – пробормотал он после, когда мы уже лежали в полусне. – Я думаю, это мировой рекорд.

– Определенно мировой. Мы прошли на следующий уровень.

– Мы должны получить какой-нибудь приз.

– Мемориальную доску с подробным описанием. Чтобы повесить над камином. Мы бы до смерти смутили Хетту, – проговорил он.

– Я знаю. Она совершенно невинна, у нее ребенок и все такое.

– О-о-о.

Я прикрыла рот рукой.

– Вообще-то, ты права. Она невинна, – пробормотал Поллукс, прежде чем погрузиться в сон. «Надеюсь, сказанное им означает, что он не знает о “Полуношной пастушке”», – подумала я, после чего принялась наблюдать за вращающимся потолочным вентилятором и позволила ему себя усыпить.

Иногда, когда я просыпаюсь, находясь между сном и бодрствованием, на меня накатывает волна сокрушительной печали. Откуда берется эта волна или почему этот момент бывает таким горьким, я не знаю. Это просто со мной происходит. Я боюсь пошевелиться, как будто во мне торчит нож, а движение лишний раз потревожит это чувство и усугубит его. Но я знаю, что печаль не пройдет, пока я ей не подчинюсь. И поэтому я ее ощущаю.

Это произошло со мной на следующее утро после того, как Поллукс гипнотизировал меня потолочным вентилятором. Я проснулась во власти печали и, как всегда, позволила тьме наполнить меня. Медленно, по мере того как она отступала, я выглянула из пещеры, сооруженной мной из подушек. Поллукс сидел за маленьким столиком у окна. Это было одно из его рабочих мест, которые он организовал по всему дому и гаражу. Он перенес этот стол в нашу спальню, когда Хетта поселилась в его кабинете. Он работал с орлиными перьями. Это были красивые перья – пестрые, коричневые и белые – перья крыльев, отчего они слегка изгибались. Поллукс выпрямлял их, проводя центральными стержнями по горящей электрической лампочке. На нем были солнцезащитные очки, защищающие от яркого света. Снова и снова водил он пером по стеклу. Такое можно увидеть только в доме индейца. Перо постепенно выпрямлялось. Это занимало много времени. Я наблюдала за ним из-под своих подушек. Свет падал на его волосы, выделяя серебристые и черные пряди. Его терпение, преданность каждому перышку подействовали на меня. Снова и снова он нагревал перо, выгибал в направлении, противоположном естественному изгибу, вытягивал, снова нагревал. Он казался воплощением человеческой любви. Я знала, что веер, над которым он трудился, предназначен для меня. Я знала, что перья на самом деле были мной – Туки, – выпрямленной теплом, испытанным тысячу раз.

Гребаная Миннесота

Знаковое событие

Определение термина «знаковое событие» с точки зрения общественного здравоохранения таково: «Событие, обычно рукотворное, в котором содержится сильный «знак», часто в форме катастрофы, который порождает многочисленные волновые эффекты законодательства и знаковых судебных дел, отчасти из-за народного протеста против преобладающей политики, которая была неадекватной или не способной решить проблемы, связанные с данным событием».

25 мая

Понедельник, поздний вечер. Хетта показала отцу что-то на своем телефоне. Она всегда так делала. Поллукс плюхнулся на диван и уронил голову на руки. «О нет, гавиин гавиин, – сказал он, – о нет. О нет-нет-нет, гавиин». Потом я тоже смотрела видео. На экране полицейский придавил коленом шею чернокожего мужчины, который кричал и звал свою мать. Потом его голос стал тише, и он наконец замолчал. Это произошло рядом с магазином «Кап фудз» на юге Миннеаполиса. Поллукс часто останавливался там, чтобы купить кое-что на обратном пути после очередного пау-вау. Там можно найти все что угодно, я не шучу, действительно что угодно, так отзывался он о том магазине. Теперь он сказал: «Я был там. Может, я мог бы…» Я осторожно села рядом с ним.

Хетта пролистала ленту в Твиттере и сказала: «Может быть, плохо проведенное гребаное задержание? Плохо проведенное гребаное задержание?» Через некоторое время она заявила, что у нее созрел план и она собирается на митинг, который состоится завтра. Она возьмет с собой Джарвиса.

– Я позабочусь о его безопасности, – пообещала она. – Но я должна быть там.

Она заплакала. Поллукс все еще сидел с опущенной головой. Он был таким с тех пор, как посмотрел видео. Я дотронулась до его спины, и он вздрогнул. Я попыталась сдержать приступ нервного возбуждения. Мы все только что стали свидетелями убийства, что с этим поделаешь?

Хетта перечислила все меры безопасности, которые предпримет, включая маску и спиртовой спрей. Поллукс сидел с опущенной головой, но он слушал.

– А заражаются ли вирусом дети?

Хетта пожала плечами и задумалась. Она побаюкала сына и вздохнула:

– Я не хочу, чтобы он заболел.

– Может, я позабочусь о Джарвисе? – предложила я. – Ты оставишь мне пару бутылочек с молоком.

Поллукс все еще смотрел в пол. В первые дни ребята из Движения американских индейцев, ДАИ, прослушивали полицейское радио и появлялись в определенных районах, в определенных барах – везде, где намечался арест. Полиция Миннеаполиса регулярно возила наших людей к реке для избиения, и ДАИ организовывало присутствие ведущих видеосъемку людей, чтобы остановить это. Теперь у нас были видеозаписи с мобильных телефонов.

Я перестала кружить по комнате и попыталась сесть.

– Асема только что прислала сообщение. Мы идем вместе, – объявила Хетта.

– Хорошо. Правило первое: заведи подружку. Не то чтобы у меня были правила, – пояснила я. – Просто я никогда не ходила на демонстрации кроме одного случая в резервации Стэндинг-Рок[109] из-за строительства нефтепровода, и я просто привозила туда книги. – Я постучала себя по груди. – Я уголовница и не хожу в места, где крутятся копы. – Я посмотрела на Поллукса. – Если не считать вот этого.

Он не поднял головы.

– Так что я посажу Джарвиса в слинг и похожу с ним здесь, – сказала я. – С нами все будет в порядке.

Хетта на полном серьезе сказала, что люди должны скорбеть. Что в конце концов должна произойти расплата. Я удивилась, потому что раньше она никогда ни на что так не реагировала. Ее внимание было сосредоточено на макияже, одежде, друзьях. Но это было до Джарвиса, до развивающей склонность к размышлениям изоляции этого года и до сближения с Асемой. Что касается меня, то, как только я замолчала, мои мысли снова запутались. Видео с умирающим Джорджем Флойдом[110] снова и снова прокручивалось у меня в голове.

Но сохраню ли я его в телефоне?

Джеронимо Янез стреляет в Филандо Кастилию[111]. Семь